В кабинете прозвучал выстрел. Звук гулко отдался от стен длинной картинной галереи. Он разбудил Фанни Рэдклиф, которая, не зная еще о смерти своей сестры, дремала в плетеном кресле под большим вязом. С ее колен в густую зеленую траву скатилась бутылка опийной настойки. Две афганские борзые, лежавшие у ног девушки, вяло приподняли морды. Фанни погладила собак по головам и лениво подумала, что, кажется, отец решил прогуляться вместе с лесничим. Вскоре эта мысль покинула ее, Фанни снова откинулась на желтую подушку и закрыла глаза. Наступила странная тишина, которая быстро распространилась повсюду, — то зловещее молчание, которое обрушивается подобно грому.
Уинифред Стэнфорд-Джойс сидела и наблюдала за дождем. Ровный стук капель успокаивал ее. По крайней мере это был не чужой голос, который снова и снова требовал от нее объяснения событий минувшего вечера. Что она может объяснить, ничего не зная? Как внушить им, что она ничего не помнила с той минуты, как уснула в объятиях возлюбленной?
Она познакомилась с Лаурой Рэдклиф три месяца назад, дождливым вечером в четверг, в середине июля. Обе остановились перед одной и той же картиной в Королевской академии искусств — полотном Густава Климта, которое недавно привезли из Франции. «Афина Паллада».
— Все дело в ее глазах, вам так не кажется? Своим взглядом она бросает вызов, — заговорила Лаура.
Но Уинифред очаровало нечто другое. Золото шлема, сверкающие пластинки панциря, жезл в руке богини.
— Все дело в силе. Вот что влечет человека, — отозвалась она.
Девушки понимающе взглянули друг на друга и стали вместе бродить по залу, критически оценивая друг друга наряду с картинами. Там была еще одна работа Климта, которая также привлекла внимание Уинифред. «Золотые рыбки». У героини были темные волосы. Такие же как у Лауры, подумала она, темные и спутанные.
Через неделю Уинифред и Лаура стали любовницами.
С тех пор прошла как будто целая вечность; казалось, целая жизнь отделяет Уинифред от их последнего вечера вдвоем, хотя это было два дня назад. Время с момента смерти Лауры превратилось в смутную череду вопросов.
Лорд Розем немилосердно выпытывал у нее подробности, хотя воспоминания Уинифред были настолько смутными, что она с трудом могла сказать хоть что-то.
— Где вы ужинали?
— Кажется, в «Озье». Это ресторан на…
Он поднял руку.
— Я прекрасно знаю, где это. И до которого часа вы там пробыли?
— Кажется, до десяти.
— А потом?
— Отправились в салон к… впрочем, я не обязана…
