Позавтракав ветчиной с соусом из петрушки, Урсула выработала план действий.
Исполненная решимости, она заспешила наверх собираться.
Она наказала Джулии тщательно ее одеть и предупредила, что сегодня ей нужно произвести особое впечатление. После того как множество шелковых блузок и юбок было отвергнуто, Джулия тревожно заглянула через плечо хозяйки, обозревая в зеркале окончательный результат.
— Ну разве это не замечательно? Не хуже, чем всегда, уж поверьте мне.
Урсула придирчиво разглядывала свое отражение, не обращая внимания на болтовню горничной. Белая льняная блузка с квадратным вырезом и широкими рукавами вполне удовлетворяла ее, тогда как бриллиантовая брошка в виде бабочки, приколотая Джулией на воротник, отнюдь не радовала. Из-за этой брошки Урсула выглядела младше и наивнее.
Девушка попыталась успокоиться. Она знала, что вытянуть информацию из лорда Розема будет нелегко. Чтобы помочь Уинифред, следовало казаться спокойной и всезнающей. Джулия засуетилась возле палисандрового туалетного столика, открывая серебряную шкатулку для украшений, пока Урсула оправляла стянутую в талии юбку и продолжала критически оценивать себя в зеркале. Она нервно побарабанила копчиками пальцев по тяжелой ткани. Горничная встала рядом, ожидая приказа, с широким шелковым шарфом в руках. Урсула кивнула, и Джулия укутала ее плечи, сколов шарф на груди крупной эмалевой брошью. Затем Урсула выбрала черную широкополую бархатную шляпу, которую Джулия украсила большой серебряной булавкой с аметистом. Сдержанно и просто. Девушка глубоко вздохнула. Она была довольна результатом.
— Скажите Биггзу, чтобы подали машину.
— Мисс, вы ведь не собираетесь вести сами…
— Нет. Нет. Конечно, нет. Меня отвезет Сэмюэльс.
— Могу я узнать… вы хотите навестить его светлость в конторе?
— А если и так, то что? — отозвалась Урсула, глядя на горничную в зеркало.
— Ничего. Просто я… — У Джулии оборвался голос.
Урсула прикусила губу. У нее не было времени на то, чтобы выяснить причину тревоги служанки, но втайне она тоже чувствовала себя неуютно. Ей не нравилось быть обязанной кому бы то ни было — и меньше всего такому человеку, как Розем.
Урсула медленно спустилась по лестнице, погруженная в собственные мысли. Ей было всего три года, когда умерла мама, и временами Урсуле особенно ее не хватало. Отец Урсулы, Роберт Марлоу, достиг нынешнего положения своими силами. Он верил во всемогущество коммерции. Всякую иную веру он утратил в тот момент, когда у его хохотушки жены обнаружили туберкулез. Его недавнее увлечение — новая машина (серебристый «роллс-ройс», который Урсула немедленно окрестила «Берти») — было призвано показать всему миру, какой путь проделал Роберт Марлоу: от задворков Блэкборна до великолепного особняка на Честер-сквер.
