Добиваясь этих целей, руководство партии прямо изменяло марксизму. На то, что Сталин во многом порвал с марксизмом-ленинизмом, что его взгляды представляли собой «софистическую подделку под ленинизм», обращали внимание еще его политические оппоненты, в частности Мартемьян Рютин. Современные историки существенно дополняют эту характеристику: сталинизм «маскировался под ортодоксальный марксизм-ленинизм», как идеология носил схематический, вульгарный и догматический характер и жестко сопрягался с прагматической сталинской политикой, которая, «в зависимости от обстоятельств, способна была поворачиваться на 180 градусов».[51]
Мехлис же, видя, как его духовный наставник Сталин, провозглашенный единственным толкователем марксизма-ленинизма, ревизовал эту теорию в зависимости от сиюминутных потребностей, не только не возражал против этого, но и всячески поддерживал такую практику. Он пропагандировал колхозы как основную форму кооперации в сельском хозяйстве и приветствовал курс на форсированную коллективизацию. Это был не только прямой отход от ленинских указаний, на которые, кстати, по поводу и без повода ссылался Сталин, но и прямое заимствование у его злейшего врага Троцкого.
Мехлис также всячески популяризировал сталинский тезис о «возможности построения полного коммунистического общества в одной стране» и грубо нападал на тех, кто его оспаривал. Опять-таки вопреки теории марксизма он, воспроизводя сталинские положения (кстати, также заимствованные у Троцкого), видел «диалектику нашего развития… в том, что мы идем к отмиранию государства путем укрепления диктатуры пролетариата», а «разговоры о необходимости ослабления диктатуры пролетариата ввиду ликвидации классов, отмирания государства и т. д.» характеризовал как оппортунистические, классово враждебные пролетариату.[52]
Публикации Мехлиса были проникнуты особой заботой о победе сталинизма на «теоретическом фронте». Тех, кто не понимал, что «развернутое социалистическое строительство включает в себя борьбу на всех (подчеркнуто Мехлисом. — Ю. Р.) участках теоретического фронта», он объявлял «гнилыми либералами» и сторонниками «надклассовой теории».
В своих публикациях Лев Захарович оценил положение дел как «тревожное» на всех главных участках этого «фронта» — в подготовке идеологических кадров, развитии обществоведения, в первую очередь в исторической науке, в литературном процессе. «На каждом участке нашего хозяйственного и советского строительства» он констатировал «недостаток идеологически крепких теоретических кадров, вооруженных марксистско-ленинской методологией, способных преодолевать всякие буржуазные и мелкобуржуазные теории и теорийки, под каким бы флагом они ни преподносились».
