— Скажу, что вот там трещины похожи на мышонка. Видишь?
— Кхм… допустим, вижу. Но спросила-то я о другом.
— А… ну да. Похоже, что выучили. А ещё?
— А ещё надо думать о том, как построить завтрашний день. Вот смотри, — Лена поёрзала и принялась двигать руками в воздухе, помогая движениями разложить мысли по полочкам. — Смотри, мы знаем официальную версию происшедшего. Дима убил Олю, застрелился сам, потом их нашли друзья, вызвали полицию, ну а дальше следствие установило, что всё было, как было. Но то, как дружно они все говорят об этом одними и теми же фразами, мне совершенно не нравится. И. У нас есть ты. Верно?
— Угу…
— Значит, завтра с утра давай поедем осмотрим загородный дом Романовых, тот, где всё и произошло. Ты настроишься и увидишь, как оно было… ты меня не слушаешь.
— Нет, что ты, слушаю!
— Но не слышишь.
— Нет, что ты, слышу!
— Ну и о чём я тебе говорю?
— Э… что у нас есть я, и что надо ехать на место преступления. Правильно…
— Ой Скрипка-Скрипка, темнишь ты что-то. С тобой точно всё в порядке?
— Угу…
— Так не похоже ведь!
— Ну да. Я давно уже не пил столько… ты не против, если я пойду в душ?
— Но как же планы на завтра?!
— Но мы же их уже построили. Едем на место преступления. Я «читаю» дом, мы хватаем преступников, вызываем полицию… или, наоборот, вызываем, хватаем, и… недельку гостим тут, а потом возвращаемся домой.
— Ой, Скрипка-Скрипка.
— Ага, да, это моя фамилия.
Он развёл руками.
Лена покачала головой:
— Ладно уж, иди, полоскайся, потом заглядывай, ещё поговорим. Вдруг в ходе беседы что-то новое придумается…
— Угу…
24 мая 20ХХ года, 20:05, гостиница «Исторка», улицы города Касторово
Скрипка уже и протрезвел, и дважды принял душ, и попытался думать о деле, которое привело его в Касторово… но перед мысленным взором всё стояла Лиза. Серёжа словно снова слышал её мелодичный голос. Мечтал: вот сейчас он пойдёт на свидание, они будут гулять по парку, он прочитает ей стихи… а потом заберёт с собой в Москву…
Нарезая круги по своей комнате, Сергей думал, и думал, и думал о Лизе.
Да, он увидел её, будучи, мягко говоря, не в адеквате. Но… сейчас же он полностью адекватен, а внутри по-прежнему всё дрожит и вибрирует.
Да, он отлично помнит, что ей говорил, и прекрасно понимает, что стрезву ни в жизнь не сказал бы малознакомой — какой ещё малознакомой! незнакомой вовсе! — девушке, что он счастлив от одного её взгляда, что это случается со всеми, кто на неё смотрит, что она прекрасна, что она…
