Судя по рассказу Баламута, он заходил к Красильниковым около пяти часов вечера — отдать книги, взятые у Виктора Петровича почитать, и поболтать с Полиной. Посидев около часа, парень ушел домой. Поболтать, ну-ну. Это двадцатилетний-то амбал с влюбленной в него девицей. Ой, сомнительно…
— Какие у тебя были отношения с Полиной? — оформил ее сомнения в вопрос Скрипка. Баламут лишь невесело рассмеялся.
— Меня столько уже про это спрашивали, что у меня выработался уже некий шаблон ответа. Вот такой: «Мы с Красильниковыми дружили семьями. Я ее отца знаю всю свою жизнь, а Полину — всю ее жизнь. Так что относился к ней как с младшей сестре». Никто, что характерно, не верит — ну как же так, как может парень дружить с девушкой, да без этого самого? Да еще сатанист, тут явно дело нечисто, по-любому он ее развращал, как мог…
Лене на секунду стало стыдно своих подозрений, но она преодолела эмоциональный порыв симпатии к Максу. Упрямо закусила губу — это всё могло быть хорошо отрепетированной игрой. Отчего-то вспомнился Валуйский, упорно не верящий в способности Краснова, но она отогнала и эту мысль: подозреваемый есть подозреваемый.
— Прости мое любопытство, — сказал Сергей, беспечно оглядываясь по сторонам. — Но твоя невеста — она тоже из… ваших? Из сатанистов?
— Она обычная девушка, да и я больше не сатанист, — пожал плечами Макс. — Тут или одно, или другое.
— В смысле? — заинтересовался Скрипка.
— В прямом, — усмехнулся Баламут. — Сатанизм — я имею в виду настоящий сатанизм, а не эту мишуру подростковую — это путь одиночек, зацикленных на самих себе. Разумный эгоизм, если цитировать старину Варракса. Сатанизм и любовь несовместимы. Как я могу быть «разумным эгоистом», если мне хочется, чтобы ей, одной-единственной, было хорошо, а на себя мне уже, в общем-то, плевать? Любовь — это когда ты отдаешь, а сатанизм — это когда ты только тянешь к себе. Так что или одно, или другое.
— Ну, поздравляю, — сказал Скрипка. — Мне всегда, к слову, были неприятны эгоисты. Они еще так любят называть себя «здоровыми», хотя, в сущности, больные люди…
— Это почему? — обиделась за эгоистов Лена.
— Потому что это не гармонично, — пожал плечами Скрипка, но, посмотрев на непонимающее лицо Лены, счел нужным пояснить: — Люди живут гармонией, равновесием. Вдох-выдох, Инь-Ян, право-лево. Жить одним потребительством, не отдавая — это болезнь.
— Тут можно поспорить, — не согласилась Лена. — Может, они отдают, просто мало.
