Что касается самих обитателей Тунеядовки, то они, не про вас будь сказано, люди бедные, можно сказать — нищие. Но нужно им воздать должное — бедняки они веселые, жизнерадостные, неунывающие. Если спросить невзначай тунеядовского еврея, как и чем он перебивается, бедняга в первую минуту не найдет что ответить, растеряется. А придя в себя, проговорит смиренно:
— Я? Как я живу? Да так… Есть на свете бог, скажу я вам, который печется обо всех своих созданиях… Вот и живем… Авось он, скажу я вам, и впредь не оставит нас своими милостями…
— Чем же вы все-таки занимаетесь? Знаете какое-нибудь ремесло или другим чем кормитесь?
— Грех жаловаться… Господь бог одарил меня голосом. По праздникам я молюсь у амвона, обрезание делаю, мацу раскатываю мастерски, иной раз молодого человека с девицей сосватаю… У меня и место постоянное в этой вот синагоге имеется. Кроме того, я, между нами говоря, содержу шинок, который «доится» помаленьку, а коза у меня, не сглазить бы, и вовсе неплохо доится. К тому же здесь неподалеку есть у меня богатый родственник, — и его на крайний случай подоить можно… А помимо всего прочего, скажу я вам, есть на свете бог, да и евреи — народ жалостливый, сердобольный… Так что, скажу я вам, нечего господа гневить!
И еще нужно воздать должное тунеядовцам — люди они без причуд: в нарядах неприхотливы да и в еде не слишком привередливы. Истрепался, к примеру, субботний кафтан, расползается по швам, порван, грязноват, — ну что поделаешь! Все-таки он как-никак атласный, блестит. А что местами сквозь него, как в решето, голое тело видать, так кому какое дело? Кто станет приглядываться? Да и чем это зазорнее голых пяток? А пятки разве не часть человеческого тела?!
Кусок хлеба с кулешом — были бы только, — чем плохой обед? А уж о кисло-сладком мясе с булкой в пятницу, если есть у кого, — и говорить нечего. Это ведь достойно царского стола! Лучше этого, пожалуй, и на свете нет! Если бы кто-нибудь стал говорить тунеядовцам об иных блюдах, кроме фаршированной рыбы, жаркого, тушеной моркови или пастернака, на него посмотрели бы как на дикаря и отпустили бы по его адресу немало язвительных словечек, высмеяли бы: с придурью он, что ли, или рехнулся и пытается заморочить тунеядовцам голову всякими небылицами — пролетала, мол, корова над крышей и яичко снесла…
Сладкий рожок — ведь это плод, радующий душу! Глядя на него, вспоминаешь землю израильскую! При этом закатывают глаза и вздыхают: «Ах, веди нас, отец милосердый, в радости в страну нашу родную, где козы питаются сладкими стручками рожкового дерева!»
