Некоторые считали старца учеником Даниила, но старец отвергал это, говоря:
— Даниил не имел учеников, да и не мог никого учить, потому что он был малообразован и едва грамотен.
Когда старец задумал покинуть деревню Зерцалы, он позвал с собою нескольких, наиболее близких ему крестьян, взял образ Печерской Божией Матери и Евангелие и отправился с крестьянами в часовню. Здесь он попросил священника отслужить молебен. Что-то торжественное и строгое было в лице старца, когда он стоял в часовне и молился. По окончании молебна он поставил в часовне принесённый с собою вензель, на котором была изображена буква А с короною над ней и летающим голубком, а потом, обратившись к окружающим, сказал:
— Храните этот вензель пуще глаза!
С тех пор Федор Кузьмич покинул деревню Зерцалы, но крестьяне свято выполняют завет старца: вензель хранится и поныне.
Однажды старец позвал к себе Латышова и сказал ему:
— Решил я, Иван Гаврилович, покинуть тебя! И, видя недоумение в лице Латышова, прибавил:
— Народу много ходит ко мне, беспокоят. Хочу отдохнуть, уединиться, побыть с самим собою и Богом. Никому не говори, что я ушел и куда ушел. Найду себе место, извещу тебя.
На просьбы Латышова остаться, старец ответил решительным отказом.
Рано утром, когда чуть забрезжился восток и все еще спали, Федор Кузьмич тихонько собрался и ушел. Некоторое время он бродил одинокий по тайге, скрываясь от людей, и наконец решил основаться около деревни Коробейниковой, находящейся в десяти верстах от Краснореченска. Выбрав удобное уединенное место для жилья, старец попросил Латышова перенести сюда свою келью.
Однако трудно было Федору Кузьмичу остаться в неизвестности. Скоро молва разнеслась по округе, что любимый народом старец живет около деревни Коробейниковой, и опять толпы народа стали приходить к старцу со своими нуждами и заботами. Стар стал Федор Кузьмич, трудно ему было беседовать с народом, утомляли его многочисленные посетители. Он стал отказывать большинству в приеме и только с некоторыми избранными беседовал. Иногда он на целый день запирался в келье, никого к себе не впускал: читал и молился.
Новое место, однако, старцу не понравилось. Только три года прожил он здесь, а потом задумал опять вернуться к своему почитателю Латышову. Латышов был очень рад возвращению старца и построил ему новую келью в стороне от дороги, на горе, в густом кустарнике. Здесь Федор Кузьмич стал вести жизнь еще более затворническую. По слабости здоровья он уже не мог совершать отдаленных прогулок по деревням, пришлось бросить занятие физическим трудом. Приобретенная им популярность становилась ему в тягость. Он перестал совсем почти принимать к себе посторонних людей. Только некоторые близкие люди имели к нему постоянный доступ. В числе друзей его в это время был и преосвященный Афанасий Иркутский, который иногда приезжал навестить старца и оставался у него иногда в келье по нескольку дней сразу. Часто бывал и духовник Федора Кузьмича, отец Петр.
