— Это замечательно, Шерли, но…
— Мы любим тебя, когда… если… но…
Как много условий! Шерли росла, боролась с собой, совершенствовалась, напрягалась, стремилась вперед и добивалась поставленных целей. И она была великолепна во всем, кроме одного. Все знают, как тяжело некоторые девочки подросткового возраста переживают свое состояние «гадкого утенка». Шерли была одной из них, и отец старался помочь ей обрести согласие с собой. Он ее по–настоящему любил, но снова и снова повторял: «Ведь на картофельной ботве не вырастит персик». Думая, что помогает ей, он на самом деле топтал ее чувство собственного достоинства. Она росла, ощущая себя уродливой, бесформенной картофелиной, выросшей под землей.
Мы с Шерли поняли, что образ картофелины повлиял на всю ее жизнь, сделал ее болезненноранимой, словно открытая язва. Она неправильно воспринимала все, что говорили ей друзья, начальник, коллеги, соседи и любимый муж. И, конечно, Бог. Как она могла поверить, что Бог любит ее, если Он создал ее «картофелиной»? Не очень–то хорошо с Его стороны, не так ли? Не могла она принять и любовь мужа. Нам нравится есть картошку, но ее внешний вид оставляет желать лучшего.
Раны, от которых страдала Шерли, были очень глубокими. Нам пришлось вместе с нашим Господом заново пережить все болезненные моменты прошлого, чтобы Он исцелил память Шерли.Пока мы беседовали, я редко называл Шерли по имени. Чаще всего я говорил ей «Божий персик» или «мой персик».
Я напрягал все силы, чтобы изменить ее представление о себе самой, и она отреагировала на ниспосланную Божью благодать чудесным образом: поняв, что является дочерью
Божьей, она позволила любви и благодати излиться на нее и смыть все эти «картофельные» ощущения и образы. Это была одна из самых замечательных перемен, которые я когда–либо наблюдал. Изменилась даже ее внешность. Шерли стала тщательнее следить за собой — и сделалась гораздо привлекательнее. Более того, в лучшую сторону изменился ее характер, она стала по–другому относиться к людям. У нее появилось присущее христианину самоуважение.
Несколько лет спустя, меня пригласили выступить в другом штате. После проповеди ко мне подошла Шерли, держа на руках свою дочку — истинную красавицу. Я посмотрел на малышку и сказал: «Шерли, никакая картофелина не может произвести на свет такое чудо». Она взглянула на меня с озорной улыбкой и рассмеялась: «Больше похожа на персик, да?»
