Следует упомянуть также египетскую сказку заклинаний, повествующую о попытке Сетне Хаемуаса, четвертого сына Рамсеса II, овладеть магической книгой, которая, согласно верованиям, была написана богом Тотом. Хотя Сетне это не удается, в целом сказка является достаточным свидетельством в пользу того, что вышеупомянутая книга считалась книгой от бога, открывающей тайну жизни, в которую были посвящены только боги.[8]
Месопотамские рукописи по большей части свидетельствуют о том же. Одно из древних посланий гласит, что бог Ашшур передал свои слова во сне Сеннахириму, а о «пророчестве Нинлиль» утверждается, что оно является истинным словом (богини) Нинлиль к царю. В другом письме провидец передает слова богини Иштар, услышанные им в ночном видении, очень похожем на вышеупомянутое видение Кабти–илани–Мардука, который также получил свое откровение в ночное время и записал его на табличке.[9]
(2) Особенности записи и перезаписи религиозных и светских документов, особенно в Месопотамии, свидетельствуют об еще одном существенном элементе канона — скрупулезности переписчиков. В своей книге «Древняя Месопотамия» А. Лео Оппенхейм приводит следующий комментарий: «Умение точно копировать исходные тексты, из которых составлялась традиция, считалось неотъемлемой частью профессиональной подготовки переписчиков».[10] Оппенхейм также утверждает, что непрерывность религиозной традиции обеспечивалась не усилиями священства, а исключительно верностью переписчиков, воспроизводивших тексты с точностью и доскональностью. Такое «замораживание» священной традиции, как утверждает Оппенхейм, — практика, которая, с его точки зрения, ведет свою историю с третьей четверти второго тысячелетия до нашей эры, — имело своей целью «поставить предел гипертрофированному росту письменного предания под влиянием внутренних факторов и, в частности, не позволить богословам «перекраивать» священную историю посредством исследований и приукрашиваний, которые в конечном итоге вели к ее уничтожению».[11] Иными словами, скрупулезное и тщательное переписывание религиозных текстов было способом консервирования религиозной традиции. К этой школе переписчиков, несомненно, относился и автор поэмы Эрры, ибо он сказал, что «не прибавил к ней ни единого слова, и не пропустил ни единой строки из того, что было открыто ему богом». В списках ритуалов, сделанных не ранее периода Селевкидов, содержатся колофоны, гласящие: «Переписано с древних табличек, проверено и перепроверено».
