Те же самые вопросы могут — и должны — быть заданы любой религии, называющей себя христианской. Я надеюсь, что изложенный в книге материал окажется ценным для людей многих конфессий, потому что затрагиваемая проблема в действительности относится не только к отдельной группе людей. Она касается самой сущности благой вести о Божьем Сыне, Иисусе Христе.
Несколько столетий назад, во времена Реформации, когда многие откликались на голос своей совести и отвергали церковное господство над своей жизнью и верой, один из таких людей описал положение христианина следующим образом:
Христианин является совершенно свободным господином всего сущего и не подвластен никому.
Но он тут же оговорился:
Христианин является покорнейшим слугой всего сущего и подвластен всем[1].
Кажется, что одно высказывание противоречит другому, но на самом деле это не так. По существу, Лютер перефразировал слова апостола Павла из 1 Коринфянам 9:19[2]:
Хотя я свободен и никому не раб, я сделался рабом всех, чтобы приобрести всех, кого смогу.
Подчинение, навязываемое людьми, которые твердят о своем превосходящем положении, и которые настаивают на безоговорочном принятии их власти, отличается от подчинения и служения, которые совершаются добровольно и непринужденно, к которым человека подталкивает собственное сердце. Эти подчинение и служение не являются покорностью перед требованиями других людей, оно исходит из понимания потребностей и нужд окружающих и того добра, которое будет достигнуто в результате. Павел признавал только одного Богом назначенного Главу и Господина, — Христа, и никто другой (человек ли, или группа людей) не владычествовали над ним. Он сказал о некоторых из тех, кто пытался присвоить себе такую власть:
В нашу среду проникли ложные братья, желавшие выследить ту свободу, которую мы получили в Христе Иисусе, чтобы опять поработить нас [попытаться связать нас правилами и предписаниями — перевод Филлипса]. Но мы ни в чем не поддались им ни на час [мы ни на минуту не поддались их давлению — перевод В. Н. Кузнецовой], чтобы у вас сохранилась истина Евангелия[3].
Апостол не считал потерю христианской свободы в религиозном собрании делом незначительным. Когда он писал слова, приведенные в начале этой главы, то обращался к людям, позволившим увлечь себя ложным евангелием или ложной благой вестью. Некоторые лица в его время прилагали усилия, чтобы снова сделать Завет Закона обязательным для христиан, что значительно ограничило бы их свободу во Христе. В чем же заключалась серьезная опасность? Закон, настойчиво навязываемый христианам, был, как–никак, законом, который через Моисея преподал сам Иегова. Почему же тогда Павел говорит, что повторное его принятие снова приведет к «заключению в ярмо рабства»?