Все прекрасно понимали, что курсы завышены, что деньги делаются из воздуха, что рано или поздно курс акций упадет. Компании работали по принципу пирамиды, когда старым вкладчикам деньги платят за счет средств, внесенных новыми. Почти все фирмы рассказывали небылицы о своих инвестиционных проектах, но спекуляция собственными и чужими ценными бумагами оставалась единственным видом деятельности, приносившим прибыль. Периоды биржевого ажиотажа неизменно заканчиваются резким спадом. Но никто не знал, когда это случится, а миллионы мелких акционеров, ничего не понимающих в законах рынка, надеялись, что это будет длиться если не бесконечно, то так долго, как хочется.
В 1992—1993 гг. на фоне катастрофического спада экономики в России возникали и процветали сотни новых фирм. Это были не только биржевые спекулянты и организации, занимавшиеся перераспределением собственности. Переход к капитализму и западной модели потребления неизбежно создавал «новое пространство бизнеса». Как грибы после дождя росли биржи и банки, развивалось индивидуальное жилищное строительство, сфера услуг, производство рекламы и т. п. Если вчера в Москве вообще почти не продавали дорогие западные марки машин, то сегодня появлялись не только автомагазины, но и станции техобслуживания. Открывались рестораны, казино, турагентства. Вместе с новыми услугами создавались и новые рабочие места. Люди, работавшие в этом «новом секторе», получали сносную зарплату.
Потребление новых русских росло за счет разрушения бывшего государственного сектора, и тем самым «старые» отрасли косвенно субсидировали «новые». Процветание «нового сектора» было зыбким. Эффективность была крайне низкой. Высокие прибыли и хорошая зарплата были возможны лишь до тех пор, пока речь шла просто о заполнении вакуума, а каждая новая фирма по существу была монополистом. Можно говорить даже о своеобразном «буме на фоне спада». Локомотивом, вытаскивающим экономику из депрессии, эти отрасли служить не могли, но некоторые фирмы могли процветать. На этой основе стал возможен и биржевой бум. Ситуация резко изменилась в 1994 г. «Новые рынки» достигли насыщения, а затем конъюнктура здесь тоже начала ухудшаться под воздействием общего спада производства.
В «новом секторе» возник кризис перенакопления капитала. Перспектив роста не было. Экспортировать было нечего, привлечь иностранный капитал было нечем: выросшая за эти годы сфера услуг в России отличалась не только крайне низким качеством, но и неимоверной дороговизной (не случайно по данным западных экспертов в 1994 г. Москва заняла третье место в мире среди самых дорогих городов).
