– Это – Леонора! – коротко ответил тот.
– Так господин Геллиг – родственник этой дамы? Почему же вы мне не сказали об этом, Рихард?
– Если тебе это важно знать, то…
– Конечно! – перебила величественная дама. – Вы знаете, – обратилась она уже к Геллигу, – мой сын изволил уговорить великодушную Полину отказаться от брака, которым я гордилась, чтобы иметь возможность жениться на молодой интриганке, какой-то Гедвиге Мейнерт!
– Луиза! – возмущенно воскликнул барон Рихард. – Ты забываешь, что господин Геллиг – опекун этой девушки!
– И при том ее друг и брат! – заявил Ганс.
– Очень хорошо! Тогда помогите мне уговорить ее отказаться от Альфреда!
– Но, Луиза, нужно же быть справедливой! Гедвига и не думает навязываться к тебе в невестки!…
– Юная девушка настолько кротка, что объявила согласие моей матери на брак обязательным! – вмешался наконец Альфред. – Она считает благословение матери необходимым для счастья! Но никакие силы в мире не заставят меня отказаться от моей любви! И если мать не согласится на этот брак, женатым на другой она не увидит меня.
Альфред впервые говорил так энергично и мужественно в присутствии Геллига, и его твердость подкупила опекуна Гедвиги.
– Милая Полина сама писала моей матери с просьбой склонить на наш брак, но она остается непреклонной! Гедвига удостоила меня своей любви, а дядя Рихард одобрил мое решение бороться за любовь! Утешьте и вы меня, скажите, что вы тоже считаете меня достойным вашего уважения и дружбы, и дайте надежду, что вы не увеличите препятствий к моему счастью!
– Если господин Геллиг вспомнит, как несчастен подобный мезальянс был в его собственном семействе, он не даст согласия на этот брак. Блеск дворянства и придворной жизни ослепляет молодых девушек, – пылко возражала придворная дама, – но ваша тетка, Леонора Геллиг, узнавшая на опыте, как мало дает счастья эта сфера людям из мещанской среды, могла бы многое порассказать.
Геллиг пожал плечами.
– Я здесь – пристрастный судья: я не люблю дворянства! – сказал он. – Но любовь сильнее рассудка! Впрочем, на эту тему лучше всех может дать ответ сам барон Рихард!
– Причину несчастья моего брака я выводил не из различия сословий! – твердо заявил барон. – Она лежала глубже: в нас самих! Да и к чему теперь говорить об этом? Все уже в прошлом! – с грустью прибавил он.
– Нет, дорогой барон, – сказал Геллиг, с глубоким волнением в голосе, – и я еще должен передать вам предсмертное признание умирающей!
