Как управляющий, Геллиг постарался раз и навсегда посвятить владелицу в положение дел, после чего вступил в права своей обязанности. Он всем распоряжался самостоятельно, не допуская ничьего вмешательства. Господин Герштейн попробовал однажды предложить совет по поводу чего-то, но Геллиг так энергично запротестовал, что тот больше не делал никаких попыток. Также энергично отклонял Ганс и предложение переехать обратно в господский дом. Он заявил, что так ему удобнее: никого не будет стеснять, и остался во флигеле.
Но против желания Полины, чтобы он всегда являлся к столу, Ганс не смог дать отпор, считая это невежливым, и он аккуратно являлся к обеденному столу, но на вечерний чай приходил очень редко.
На чайных вечерах Полина часто бывала нелюбезной, хотя сама корила себя за это. Но ее возмущало, что в словах управляющего, при разговоре, сквозило желание поставить мещанство на одну доску с дворянством.
Геллиг, упоминая о том, что Полина и Гедвига находятся под его опекой, неизменно говорил:
– Обе девушки под моей опекой! – не делая ни малейшего различия между нею, аристократкой, и дочерью бедного лесничего.
Полина немало знала случаев, когда мещане, достигнув высокого положения, старались забыть о своем круге, а этот вдруг кичится именно мещанством… а на дворянство смотрит свысока.
Неужели он не такой, как другие?…
Решить этого Полина не могла, вот почему иногда была резка с управляющим во время вечернего чая, за которым можно было вести разговоры.
Полина не раз слышала, с какой теплотой говорил Ганс о своей подруге детства – милой и кроткой Гедвиге… В темных глазах его тогда вспыхивал проблеск живого чувства, и глаза делались неотразимыми, а все лицо чрезвычайно привлекательным.
Мягкая и прочувственная звучность его голоса при этом заставляли приливать кровь к сердцу Полины, с нею он никогда не говорил таким тоном.
И все же она не делала ни малейшей попытки к сближению с Геллигом, хотя чувствовала себя до того одинокой, что порой смертельно скучала.
Однажды она с отцом и мачехой навестили пастора, у которого находилась Гедвига, но ее не было дома. В разговоре о молодой девушке не было упомянуто, и когда пасторша делала обратный визит, она не взяла с собой Гедвигу. По этому поводу возникло небольшое пререкание между барышней-аристократкой и мещанином-управляющим.
– Я думала, что фрейлейн Гедвига навестит меня! – заметила Полина.
– Почему вы это могли подумать, если вы не пригласили ее к себе?
