Но вот взошло повыше солнце, и задымилась паром мокрая одежда. Вылезли из болота грязные, черные, не чуя себя от усталости, не разбирая толком, куда пришли, как вдруг увидели перед собой березовую рощу.
Навстречу подул душистый, теплый ветер, насыщенный хмельными весенними запахами. Воздух в роще был будто настоен на клейко-смолистых почках. Пройдя рощу, мы углубились в лес. И тут по-настоящему встретились с весной.
Как хорош, оказывается, может быть отдых на теплой, даже на мокрой земле! Все кругом тянется к жизни, к свету, к солнцу, да и жителей тут оказалось немало: «ку-ку» — считают нам долгие годы кукушки, «фиу-шу» — распевают с прилета иволги, «гуурр-лу» — выводят дикие голуби, «цвинь-цвиринь» — заливаются синички… Такой гомон, счастливая возня среди птиц, что и люди радуются: ведь хлопочет, работает пернатый народ, а все делает весело. «Такая компания нам подходит!» — шутят наши ребята.
Только то плохо в весеннем лесу, что подкрепиться нечем. До ягод и грибов еще далеко, но никто не унывает: полезли по дубовым стволам — срывают с ветвей уцелевшие прошлогодние листья. Это — курево. Находится и «выпивка»: березы, будто винные бочки, наполнены бражным соком. Надо только подрезать кору и нацедить сладкой березовицы по кружкам и бутылкам. Прекрасный напиток!
Вдруг среди «виноделов» поднимается шум. Что такое? Оказывается, у партизан есть собутыльники. Это дятлы. Они раскупоривают толстыми клювами березы и тоже справляют весенний пир. — А белки-то, белки? — смеются наши люди. — Тоже не прочь полакомиться. Ишь, облизывают проклеванные дятлом деревья. Запылали костры, потянуло горьковатым дымком. Варить особенно нечего, но в котелках над огнем весело булькает — кипит болотная водица. Одежда почищена, просушена, «квартира» обжита, и начинается нормальный партизанский режим. Наши девушки — медсестры слушают лекцию. Поодаль от санитарных курсов поместилась на приволье школа партучебы. Занятия ведет наш комиссар Дружинин. Своими делами заняты и агитаторы, и радисты, и бойцы: весь лагерь тихонько шумит, как пчелиный улей.
А еще немного позже гармонист Семен Тихоновский тихонько заводит колхозную польку. Кругом ему начинают подпевать, подсвистывать, хлопать в ладоши — мы давно уже этот мотив наизусть выучили. Все больше народу собирается близ гармоники, и тут ездовой штаба — старый дед Степан Шуплик преподносит партизанам новый сюрприз. Наш «поэт-демократ», как его окрестили, сочинил созвучную моменту частушку:
