В комнату вошел Горгон. Взгляд его синих глаз был мрачен. Скандинавский вампир хорошо чувствовал настроение своего мастера, особенно теперь, когда обычные щиты, которыми окружал себя Менчерес, соскользнули вниз, стоило ему снова оглядеть комнату. Селена, Курт и Сэм уехали днем раньше. Пора и ему с Горгоном отправляться в путь. Откладывать уже нельзя.
— Самолет заправлен? — спросил Менчерес.
— Да.
Менчерес слабо улыбнулся.
— Нет нужды ехать со мной, мой друг. Я уже много раз говорил тебе, что тебе следует занять себя чем-нибудь другим, а не моими домашними делами.
Горгон улыбнулся в ответ, растягивая шрам, спускавшийся на всю длину его щеки.
— А я говорил тебе, что то, чем я займу свое время — моя забота.
Лояльность Горгона была основным требованием для принадлежности к клану Менчереса. Дружба — нет. Равно как и подлинная привязанность и забота. Некоторые вещи просто нельзя получить с помощью страха, уважения или силы.
Менчерес не произнес этого вслух, но был благодарен за то, что Горгон рядом, понимая, что вампир заботится о нем, выходя далеко за рамки простых обязательств. Если бы он сказал Горгону, сколько комфорта он привнес в его жизнь в течение последних нескольких суровых веков, это добавило бы Горгону решимости остаться, что не даст ему стать тем, кем он должен стать.
— Почему ты отказываешься просить свободу от моего клана? Ты же знаешь, я бы даровал ее тебе. Уже давно прошло то время, когда ты должен был сам стать Мастером.
Горгон сжал плечо Менчереса.
— Когда я больше не буду тебе нужен, я уйду.
И это будет достаточно скоро. Могила маячила где-то впереди, и не важно, искал он ее сейчас или нет. Возможно, он устроит свою смерть так, чтобы все выглядело, будто это сделал Раджедеф. От этой мысли Менчереса охватило холодное удовлетворение. Ты искал мой конец, Радж, но когда он придет, я удостоверюсь, что он настанет и для тебя.
У Горгона зазвонил мобильный.
— Наверное, пилот, — пробормотал он, отходя.
Выходя из комнаты, Менчерес усилием воли удержал себя от того, чтобы не оглянуться еще раз, и направился по коридору третьего этажа. В воздухе по-прежнему ощущался слабый запах лимона — аромат Киры, затаившийся здесь, словно она стала дразнящим его духом.
Менчерес пошел быстрее, за один шаг преодолевая сразу две ступеньки. Когда он выйдет из этого дома, он освободится от этих напоминаний о Кире, преодолеет странную, гипнотическую власть воспоминаний о ней, которые, казалось, господствовали над ним. У него не было времени на эту бесполезную тоску по женщине, которой не суждено было принадлежать ему.
