— А ты говорила, что я могу тебе доверять, — прервал мягко Менчерес. — Так вот, я доверяю тебе, Кира, и отпускаю, несмотря на все знания.
Она и не подозревала, как трудны для него были эти слова. Когда она охотно предложила себя в обмен на исцеление сестры, Менчерес едва не ухватился за эту идею. Возможность видеть ее каждый день, лучше узнать ее — и в итоге соблазнить ее — вполне соответствовала его главному, наиболее сильному желанию. Он хотел показать Кире вещи, о которых она даже не подозревала, отвезти в места, о которых она только слышала, и одарить ее изысками, которые смутили бы королеву. Это было бессмысленно, он едва знал Киру, тем не менее, недавно, ее влияние едва не подчинило его. В последний раз, когда он испытывал подобные чувства, царства были брошены по его следу.
Но мрак преисподней маячил на его горизонте, говоря, что время его почти истекло. У Киры есть будущее. У него нет. Он должен отпустить ее, позволить ей жить своей жизнью, и только это позволит ему закончить то, что должно.
Она подошла к нему сильным, уверенным шагом, что противоречило ее женственной стройности, и крепко обняла его.
— Спасибо, — прошептала она. И на этот раз поцеловала не руку, а шею, и касание ее мягких, теплых губ едва не лишило его решимости.
Он должен уйти. Немедленно.
Вместо ответных объятий Менчерес вытащил из-под пальто сумку.
— Возьми это, — сказал он, протягивая ее Кире. — Кровь вампиров не портится со временем. Давай своей сестре одну пробирку в квартал, когда ее здоровье ухудшится. Можешь сказать, что это травяной настой или просто подлей в напиток с резким вкусом.
Кира заглянула в сумку и глаза ее расширились и заблестели, когда она увидела десятки флаконов, заполненных кровью. Он заставил медсестру наполнить их его кровью, пока Кира была занята сестрой. Содержимого должно хватить, чтобы противостоять болезни Тины и дать ей нормальную продолжительность жизни. Как и было обещано.
— Это означает… что мы никогда не увидимся?
И при этом вопросе голос Киры звучал слабо и надтреснуто, вызвав пронесшуюся через него боль. Разве она чувствует что-то к нему? Да, раньше она призналась в своем желании, но неужели ее эмоции стали сильнее, чем просто похоть? Возможно, она бы хотела увидеть его снова, хотя с этими флаконами и не нуждалась в нем более для поддержания здоровья ее сестры?
Но это не имеет значение, когда впереди лишь черная пустота. Чего бы они ни хотели, этому не суждено произойти. Все, что в его силах — это убедиться, что его смерть принесет пользу его подданным — и насолить Реджидефу
