Через Сверендер протекает широкая и полноводная река Сверен, деля город на две части. Река начинается далеко на севере, так что получится естественная граница, разделяющая новые владения Готома и Империю.
С высоты холма, на которой находилась ставка герцога, речная долина Варент просматривалась как на ладони, и хороша была видна расстановка наших войск.
По центру долины располагался редут. Да что там редут, целая крепость, еще и с окружающим ее рвом. Когда-то на этом месте располагался каменный форт, и редут возвели на его развалинах. На единственной башне, что время не успело разрушить до основания, виднелся имперский флаг, смотревшийся на безветрии тряпкой.
В форте, даже на беглый взгляд, было установлено не меньше сотни орудий, и можно себе представить, какая внутри его теснота. Слева от форта проходил имперский тракт, тянувшийся до самой столицы, и имевший название сверендерский.
Основная масса войск и была сосредоточена возле форта. Редутов было построено еще два, один по другую сторону тракта, почти вплотную к казавшимся с высоты холма бесконечным плавням.
Последний редут находился почти на самом краю правого фланга, и уже за ним заняла позицию моя бригада с приданным ей егерским полком. Между правым и центральным редутами имелся огромный по протяженности довольно глубокий овраг, занимавший чуть ли не четверть расстояния между ними.
И повсюду, куда не кинь взгляд — войска, войска, войска. Отряды конницы, орудийные батареи, разноцветные прямоугольники пехотных построений казалось, разбросаны по долине в полном беспорядке. Но это кажется мне, человеку, не смыслящему ни в тактике, ни в стратегии ведения войн абсолютно ничего. На самом же деле каждый отряд занимает свое место, знает свою задачу при сложившейся той или иной ситуации.
Нет, не быть мне никогда великим полководцем, и слава богу. Слишком уж это цинично: планирование убийства как можно больше чужих людей, при этом стараясь потерять как можно меньше своих.
— Так-то оно так, — возразил я сам себе, — но только когда дело не касается защиты своей родины.
Я взглянул на герцога Ониойского, внимательно что-то рассматривающего в бинокль на вражеском берегу Варента, и время от времени задающего вопросы офицерам из своего окружения.
'Думай, ваше сиятельство, думай, как сокрушить нам войска Готома, вся надежда только на тебя'.
Казалось бы, ну что такое сто тысяч человек, что в нашей армии, что во вражеской? В моем времени стадионы на футбольный матч почти столько же собирают. Сейчас же сто тысяч — армия целой державы, от которой зависит ее дальнейшая судьба.
