Ресторан был для нас школой и университетом. Там мы учились и набирались ума. Там мы совершали ошибки, не имевшие роковых последствий, ошибки, которые мы были в силах исправить и перебороть. Некоторые из нас так и ходили с тетрадками — вели конспекты. Сначала я над ними смеялся, но вскоре понял, как это ценно, и последовал их примеру. На слух уловишь Далеко не все — записывать мысли на бумаге никогда не помешает.
Наши начальники никогда ничего не говорили — никто нам ни приказывал, ни запрещал собираться каждый день в «Шанкаре», — но мы чувствовали затылками пристальные, оценивающие взгляды могущественных людей. На нашем «факультете» было только две оценки — «зачет» и «незачет». Получаешь все чего хотел — или ничего. Середина не для нас. Мы хотели возглавлять свои собственные подразделения, собственные команды, собственные дочерние корпорации.
Каждый день мы сходились, обменивались слухами и конспектами, строили планы; косились с завистью на тех, кто пробился, и мысленно умоляли остановить свой выбор на нас, подозвать, ввести нас в свой круг. Мы все мечтали оказаться под крылышком у Форда Тассо или Фрэнка Уэльда. Привлечь внимание сильного покровителя, подольститься к его свите — шестеркам и близким друзьям, уцепиться за его хвост и посмотреть, далеко ли на нем уедешь, — вот как следовало делать. Мы с таким рвением осваивали искусство Лоббизма, что любой политик охотно взял бы нас в свою команду. Но все наши старания были тщетны, пока не раздавался начальственный глас, пока высшие существа не подзывали нас для разговора. Чтобы мы ни выделывали, выкидывая отрепетированные, грандиозные, скандальные коленца — ей-богу, нам в этом не было равных! — первый серьезный ход всегда был за другой стороной, за тем, у кого хватит силы, чтобы вытащить нас из грязи и, осыпав золотом, осуществить все наши мечты.
Когда же слышался зов и один из нас, приплясывая на ходу, уносился навстречу новой жизни, остальные, снедаемые завистью, собирались в кучку и вычисляли коэффициент перспективности нового подмастерья: какие двери перед ним откроются, какова будет следующая ступень, насколько высоко он взлетит. Обычно это было просто: если тебе кивал Форд Тассо, твой путь лежал в безвоздушное пространство, прямо на луну; если тебя подзывал Каталь Сампедро, твои возможности ограничивались нижними слоями стратосферы: достаток и стабильная карьера гарантированы, но звездой тебе не бывать.
Предсказать судьбу всякого из нас было несложно. Мы знали имена всех игроков, знали, что они могут предложить. Но когда позвали меня — когда приглашение последовало со стороны Леоноры Шанкар и человека в развевающемся бурнусе, — никто не знал, как это истолковать. А больше всех недоумевал я сам.
