— Дык я уж об том мараковал! — вздохнул Гришаня. — Не велика, чай, хитрость — Волгу приватизировать. Так не дадут же!
— Что, чиновники не позволят? — уточнил Зорин.
— Да какие, в жопу, чиновники! — с тихой тоской отозвался таежный Рокфеллер. — Нашенский чиновник все дозволит, ежли ему отстегнешь соответно. За хорошие бабки он те хошь Кремль отпишет с Мазалеем! Не-а, тут, редактор, другое.
Гришаня пригорюнился:
— Ты глянь окрест: голимый беспредел, организованна преступность и мафия! Харкнуть, бля, некуда: в киллера попадешь! Развелось этой шпаны до полчерта. Они разве дадут честному бизнесмену приподняться? Да меня за эту Волгу пришьют в два счета! Чик — и Митькой звали!
И подвел черту:
— Чем с нашими беспредельщиками базар перетирать, я уж лучше гальстритом займусь! Там — цивилизация, все чин чинарем… Ладно, чо нам тут колоколить без пути! У тебя, видать, Максим варит, вот ты, редактор, и прикинь хрен к носу, как мне это обтяпать за милую малину. А я те завтра брякну на работу. Эхма, выпить да не крякнуть!
И, не оглядываясь, проследовал к пиршественному столу.
Зорин перебрался на нижний полок, почесал задумчиво подмышкой. А чем черт не шутит в бредовое наше время! Что, ребята-европейцы и братцы-американцы? Живете — в ус не дуете? НАТО свое расширяете, системы противоракетные разворачиваете, боретесь за демократию и прочую политкорректность? А не угодно ли вам такого вот Гришаню? Пока вы в бирюльки свои играетесь, этот чалдон по-тихому не то что Гольфстрим, а весь ваш Старый Свет вкупе с Новым приватизирует! Накроет вас своим зачуханным наперстком — и будете вы кататься под его ловкими пальцами, как тот игральный кубик!
Ох и прихватит же ваш цивилизованный желудок от этого сибирского пирожка с хреном! И окажетесь вы все, как в Нижневартовском аэропорту — перед приватизированным сортиром…
Глава девятая
Заберите ваш макинтош!
Банное застолье завершилось уже поздним вечером. Когда компания вывалилась из «люкса», Зорин отстал от своих: шнурок на его итальянском туфле никак не желал завязываться на двойной бантик. Зорин самокритично попенял себе: «Не наваливайся так на коньячишко! Тогда и руки слушаться будут».
После нескольких мучительных попыток он все же одержал победу над непокорным шнурком и полетел догонять свою гвардию. Вот и сияющий зеркалами гардероб для верхней одежды. Но к нему отчего-то выстроилась небольшая очередь из свежепропаренных VIP-персон (среди лета на город вдруг обрушились холода. Обычное, впрочем, дело для Питера!). Чертыхаясь в душе, отвыкший уже от очередей Зорин пристроился в хвосте. Глянул вперед и ахнул: за барьером красовался страдалец-неандерталец с испитым носом. Ну тот самый, из Большого драматического, с буколической наколкой «Беатриче» на багровой лапище. Он был облачен в прежний грязновато-синий халат, но на сей раз отчего-то увенчанный золотыми аксельбантами. На здоровенных кулаках трещали по швам белейшие шелковые перчатки.
