Он так и не сумел стать Федерико Перуччи, человеком с другим лицом.
А вот Денису Зорину проделали операцию почище: до неузнаваемости изменили не лицо, а саму жизнь. И пускай она теперь сверкала и переливалась, будто алмазное колье, но блеск этот не грел душу. Кто бы знал, как тягостно заниматься чужим делом, поддерживать дружбу с чужими приятелями, принимать почести и приглашения, предназначенные другому! Каждый день и каждую минуту Зорин чувствовал себя самозванцем на троне и все ждал: когда же, наконец, его разоблачат?
…Сегодня ему вдруг припомнился давний сон про каменную стелу с таинственными письменами. Зорина как током ударило: «Господи! А ведь он приходил из ночи в ночь — в аккурат перед моим вызовом к Администратору! А как я побывал в «Утренней звезде» — так этот сон ни разу больше не привиделся!»
Так вот что означало увиденное им на вершине холма! Стела, нацеленная в небо, — это его новая судьба, мощный старт наверх, к звездам! Впрочем, насчет «наверх, к звездам!» — это он себя уговаривал. А сердцем, всем своим содрогающимся нутром ощущал: наверх, к эшафоту!
Но есть же, черт побери, выход! Администратор ведь еще не запер за ним дверь в прежнее житье! Желаешь — ступай обратно в свой двор-колодец. И хлебай из него вонь, матерщину, бессмысленность и беспросветность существования.
Как волк, обложенный флажками, Зорин метался между «страшно» и «жутко». И потому, несмотря ни на что, обеими руками держался за нынешнее свое бытие. Но малодушно оставлял себе лазейку назад — «на всякий пожарный». Когда же истек месяц, отведенный ему для окончательного решения, Зорин принял Соломоново решение: к Администратору не ходить, точек над «и» не ставить.
«Не пойду — и все тут!» — думал он сердито.
Но не пойти ему не удалось.
Досье
Объявление
Мышам предлагается бесплатный сыр. Обращаться по адресу:…
Глава седьмая
Визит Пифагора
На редакторском столе распластались сверстанные полосы завтрашнего номера. Подобно коршуну-стервятнику, сладострастно терзающему плоть ягненка, Зорин впился в статью о проблемах обслуживания населения. Красным начальственным фломастером вписывал он строки, дышащие гневом и болью за человечество: «На всем обширном фронте оказываемых нам услуг, пожалуй, наиболее провальный участок — это работа водопроводчиков. Впечатление такое, что переход российской экономики на рыночные рельсы ни в малой степени не затронул эту категорию работников городского хозяйства. Во всяком случае, водопроводчики продолжают обслуживать нас вполне «по-социалистически»…».
