Как ей будет его недоставать. Раз или два за последнее лето его ласки и поцелуи возбудили в Ивонне ответное желание, испугавшее ее своей силой. Но она ни разу не потеряла контроль над собой. Она не разделяла взгляды Стивена на брак, легкое отношение к тому, что в викторианскую эпоху называлось «грехом». Она была воспитана в традиционной семье, и хотя сама была художницей, уважала строгие границы морали!
Стивен по-прежнему не обращал на нее внимания. Ивонна робко подошла к нему и заглянула через плечо. Это был портрет Пэтси, дочки привратника, живущего на первом этаже. Девятилетняя девочка с удивительно светло-голубыми глазами и дикими джунглями кудряшек, словно вырезанными из черного дерева. У нее было обаяние эльфа — грязного и озорного. Стивен схватил всю ее проказливость и красоту, взявшихся Бог весть откуда. Отец девочки был пьяницей, а ирландка мать — неряхой. Но портрет был просто потрясающ. Ивонна забыла вдруг все свои печали. Все, что в ней было от художницы, вдруг заговорило острым предчувствием.
— О, Стивен, просто восхитительно. Это будет лучшая вещь на твоей выставке.
Стивен не обернулся к ней, чтобы ответить, но девушка видела, как он слегка приподнял плечо, макнул кисть в бутыль с пиненом, вытер ее о тряпочку и, сделав шаг назад, наскочил на Ивонну.
Стивен извинился, все еще не глядя на нее и не отрываясь от портрета.
Сердце Ивонны вдруг сильно застучало, бледные щеки порозовели и она возмущенно заговорила:
— Нельзя ли зажечь огонь, здесь ледяной холод. Я замерзла.
Стивен обернулся и посмотрел на нее. А потом, поклонившись, с преувеличенной вежливостью ответил:
— Прошу прощения, но я не чувствую холода. Но если вам угодно, я сейчас же затоплю.
Он снял очки, порылся в кармане и вытащил две банкноты в полкроны и одну десятишиллинговую. Затем чертыхнулся себе под нос.
Ивонна сразу же нашла свою сумочку и выудила шиллинг.
— У меня есть один, Стивен.
Он взял деньги и затем сунул ей полкроны. Ивонна пыталась вернуть монету.
— Не беспокойся, пожалуйста, мне не нужна сдача.
Стивен отказался взять у нее монету и положил шиллинг в счетчик.
— Возьми шиллинг и шестипенсовик и отдай беднякам, когда пойдешь в воскресенье в церковь, — иронически проговорил он, поднося спичку и зажигая газовый камин, который тут же шумно зашипел. — Боюсь, что я сегодня не слишком гостеприимен, — добавил он. — Скоро я поставлю чайник. А вот перекусить у меня нечего. Ты не возражаешь?
Ивонна закусила губу и скривилась, словно собиралась заплакать. Она проговорила:
