Зюма сидела с непроницаемым лицом, похожая на африканскую львицу.
Немолодая, однако не утратившая женственности и шарма, она царственно оглядывала собрание и была себе на уме.
Правление кооператива объявило: если Зюма хочет быть в наших рядах, она обязана внести вступительный взнос: три тысячи долларов. Тогда это были деньги.
– За что? – спросила Зюма.
– За электричество, газ и водопровод, – объяснил председатель. – Вы будете этим пользоваться. Извольте вложиться.
– А другие платят вступительный взнос? – проверила Зюма.
– Писатели не платят. А вы – человек со стороны.
Собрание загудело одобрительно. Дескать: да, со стороны, и неча с кувшинным рылом в калашный ряд.
Зюма приподняла брови. Она считала так же, но с точностью до наоборот. Это она, Зюма, – в калашном ряду, где калачи и сдобные булки, а этот писательский сброд – именно кувшинные рыла.
– Да… – задумчиво проговорила Зюма. – Мне предлагали участок на Рублевке. Надо было соглашаться…
Зюма за свои деньги могла себе выбрать любое место, а остановилась почему-то на нашей дыре. Соблазнилась близостью с Москвой, громкими именами. А теперь усомнилась: зачем жить в окружении снобов? Чтобы сказать знакомым: «Я живу рядом с Зиновием Гердтом»?.. Знакомые всплеснут руками, воскликнут: «Ах!» – и это все. Какая разница – вокруг кого жить. Главное – как жить самому.
Однако Зюме было именно важно: кто вокруг. Среди кого она вращается. Место определяло сознание. Спрашивала себя: неужели это я, девочка из захолустья, из поселка под названием Белая Калитва, поселилась в столице и моя дача на одной улице с самим Зиновием Гердтом?. При этом у него – халупа, а у меня будет дворец. И сам Эльдар Рязанов, встречаясь на прогулочной тропе, говорит мне: «Здравствуйте». А я еще подумаю: кивнуть в ответ или пройти мимо.
Однажды Зюме рассказали байку: президент Клинтон пригласил на прием футбольную команду. А один черный футболист не пошел. Заявил: я зарабатываю в год больше, чем Клинтон. На фиг он мне нужен…
Деньги – это не только удача. Это еще и объективная оценка человека. Недаром на Западе существует такой вопрос: сколько он стоит?
Зюма стоит дорого. Дороже футболиста и Клинтона, не говоря об Эльдаре Рязанове.
«Кто был ничем, тот станет всем». Слова из Интернационала. После Октябрьской революции кто был ничем, тот ничем и остался. А в девяностых годах – кто был ничем, тот действительно стал всем, как Зюма.
Но начнем с начала.
Зюма родилась в тридцать третьем году. В начале войны ей было восемь лет, а братику Семе три года.
