Яника сняла пальцами прилипшие к щекам мокрые пряди и наконец-то удостоила Лазаря взглядом:
– В чём?
– Когда ты вступаешь в дерьмо на улице, ты точно знаешь: это дерьмо чьё угодно, но только не твоё собственное. Эта уверенность снимает все вопросы, рождённые в мучительном самокопании, терзаниях совести, и прочем.
Лазарь придвинул чашку обратно к Янике:
– Дерьмо на дороге жизни всегда может оказаться твоим собственным. А это меняет всё. Но на самом деле – ничего.
Немного подумав, Яника просунула пальцы в керамическую петельку на кружке.
– Обычно, я не матерюсь, как сапожник, – она оторвала чашку от клеёнчатой скатерти, иссечённой ножевыми порезами.
– Это фигура речи. Понятия не имею, как матерятся сапожницы.
– И хот-доги не ем, – она поднесла кружку к губам, отпила, поморщилась: – А ещё терпеть не могу старый зелёный чай.
3
– Ты либо звонишь мне из инсона, либо бросил их средь бела дня, – послышался из мобильника голос Сенсора.
– Бросил средь бела дня, – ответил Лазарь.
– Слив?
– Пока нет. Но будет, если в самое ближайшее время мне на голову не упадёт яблоко. Оставил её одну в квартире, а сам пошёл по другим этажам искать что-нибудь съестное. За мной она не пойдёт, потому что еле шевелится, так что я решил вернуться и поиграть тут немного в Коломбо. Раз уж у вас не получается.
– Погоди-погоди… одну?
– Этой ночью нас бросил Джуда – тот белобрысый на папиной тачке. Думаю, очень скоро наш рыжий лемминг геройски покончит с собой.
– Классика, – деловито заметил Сенсор, проигнорировав подколку про тачку – сам он унаследовал свою «шестёрку» от отца, когда тот пересел на иномарку.
– Чем больше в мире самоубийц, тем их меньше.
– Похоже, у Ведущего скоро появится тёпленький свежеиспечённый неофит?
– Либо так, либо холодненький труп. В любом из этих агрегатных состояний она нас не устраивает.
Из телефона послышалось шебуршение, а следом сигнал клаксона, заглушённый витиеватыми ругательствами Сенса, адресованными кому-то, несомненно, их заслуживающему.
– Разворачивай машину и мчи сюда, – распорядился Лазарь. – Следить за девчонкой больше не имеет смысла. Почему Дарения не с тобой?
– Со мной, – замялся Сенсор, – почему не со мной?
– Это я тебя спрашиваю – почему? Так материться при ней ты бы не стал.
Сенсор едва слышно чертыхнулся в сторону.
– Она решила вернуться, и я её высадил. Сказала, хочет с тобой посидеть. Это же ты у нас любитель на «Хаммерах» покататься.
– Ясно. Сестёр милосердия в последнее время мне хватает. Ладно, общий сбор у нас через полчаса. Отбой.
