– Третьим, – сказала Яника, протягивая Лазарю чашку, – был мой отец, раз уж тебе интересно. Мы жили вдвоём. Три дня назад он оставил меня здесь, когда спасался бегством от твари, которая чуть не прикончила тебя утром. Ну, бери. Запьёшь.
Принимая чашку, Лазарь мельком коснулся её пальцев. Холодные и влажные, как после игры в снежки без варежек.
– Ты явно в мать, – заметил он, отпивая из кружки.
Яника поджала губы и быстро вернулась к Джуде.
– Не суди о том, чего не знаешь. Он меня не бросал.
Лазарь макнул сухарь в чай. Есть в чужом инсоне – всё равно, что справлять малую нужду во сне. Облегчение приходит лишь на время.
– «Оставил» звучит презентабельней, но смысл тот же.
В борьбе с новым приступом слёз Яника выпятила подбородок и принялась теребить манжет рукава:
– Я сама во всём виновата.
Конечно, сама. Они все так думают. Разные инсоны, разные люди, и уж совсем разные Игры, но всюду одна и та же проблема: смутные границы между «виноватой» и «виновной». Разглядеть эту тонкую грань – задача Игрока. Нащупать и показать её – задача Бегуна.
– Я впустила эту тварь, – продолжала Яника. – Отец не разрешал, а я впустила. Он пытался меня защитить, но зверь был сильнее.
– Можешь не рассказывать, – полушёпотом напомнил ей Джуда. – Кто он такой?
Последнее, очевидно, касалось Лазаря.
– Нет-нет, всё нормально, – она решительно замотала головой. Рыжие космы запрыгали над плечами. – Да, я в порядке... Нет, хочу рассказать.
3
Три дня назад, когда всё началось, они с отцом поссорились. Отец был пьян и зол. Она сказала, что её пригласили на вечеринку, и она собирается пойти. Он раскричался.
«Ты не пойдёшь ни на какую долбаную тусовалку!» – орал он в бешенстве. – «Сегодня никакой тусовалки, где ты будешь вертеть задницей, не будет!»
Его глаза едва не вылезли из орбит, с губ почти летела клочьями пена.
Она ответила, что всё равно пойдёт.
«Только попробуй! Только попробуй открыть эту грёбаную дверь! Я тебе такое устрою! Надолго отобью желание шляться по всяким тусовалкам! Уж поверь, золотко, отобью!»
– Если бы я послушалась, всё могло быть иначе, – сокрушалась Яника. – Но я так разозлилась на него…
Она оттолкнула отца, и пока он пьяно пятился назад, пытаясь вернуть равновесие, быстро обулась и выскочила в тамбур. Когда я открыла дверь на площадку, там стоял он.
– В жизни никого страшнее не видела. И, наверно, никогда в жизни так не кричала... когда бежала обратно в комнату.
Монстр ворвался в квартиру.
