Дракон закрыл глаза и некоторое время пытался представить, что происходило тогда, но ничего существенного не вспомнил. Тим Ламбер в этот момент убежал, а дракон еще вспоминал. Ему казалось тогда, что человек молод, что он почти ребенок. Сейчас этого чувства не было, но, возможно из-за того, что он сам был слаб или просто не видел.
На него нахлынул сон, и пробуждение настало от разговора в комнате.
Небесный Волк открыл глаза и увидел двух человек. Тим выглядел меньше, и теперь было видно, что он действительно ребенок.
— Извини, Тим. — Произнес дракон.
— Что? — Переспросил тот.
— Извини, я не рассчитал силу, когда схватил тебя за руку и сделал больно.
— Ты схватил меня так, что у меня на руке синяки остались!
— Извини. — Еще раз сказал Волк и закрыл глаза.
— Вы должны сказать, из какой вы части. — Произнес врач.
Дракон молчал. Он раздумывал, что ответить, потом решил, что Бог сам должен был позаботиться обо всем. Если Небесный Волк ему действительно нужен.
— Вы не хотите отвечать? — Спросил врач.
— Я не был ни в какой части. — Произнес дракон. — Я защищал город.
— Город?! — Воскликнул Тим. — С волками?!
— Да. — Ответил Небесный Волк.
Он не слышал больше разговоров. Два человека ушли, а в сознании вновь стоял туман.
"Артакс!" — Мысленно вызвал дракон. — "Артакс!"
Ответа не было. Небесный Волк лежал с закрытыми глазами и представлял, как к дому идут солдаты, как его вытаскивают, затем допрашивают и убивают. Враги.
Ему вновь виделось, как он летит, как сражается с драконами в небе, как предательский удар бьет его снизу. Он уже не может лететь нормально, кровь льется из раны вниз, а дракон, едва двигая крыльями падает, падает, падает…
Он вздрогнул от удара и открыл глаза. Послышался новый стук, в дверях объявился человек, которого Небесный Волк еще не видел. Он прошел через комнату и сел на стул рядом. В руке незнакомца был посох, набалдашником которому служила голова дракона, выполненая из странного серого камня. Может, это был и не камень, но одно это говорило о том, кем был хозяин посоха.
— Ты угадал, Небесный Волк, это именно я. — Произнес человек. — Ты не должен говорить о том, кто ты есть. Можешь сказать только пацану. Если выдаст, значит, он нам не нужен.
— Что я должен делать?
— Сейчас ты должен выжить, после тебе придется учиться жить среди людей.
— Ты же можешь излечить меня сразу.
— Да, могу. Но ты должен на своей шкуре понять, что значит быть человеком, в том числе раненым.
— Я это и так понимаю.
