Калдер спокойно отнесся к прессе.
— Добрый вечер, друзья! — обратился он к ним, помахав рукой и улыбаясь.
Стоун последовал за ним, наслаждаясь оказанным вниманием. За ними закрылись двери, и фотографы ушли. И тут он заметил, как за ним вошли два молодых крепких парня.
Калдера тепло приветствовала молодая женщина у стойки. Она едва взглянула в сторону Стоуна, когда вела их к столику в углу возле окна. У него было такое чувство, какое он испытывал в прошлом в компании красивой женщины: его игнорировали, а все взгляды были прикованы к Вэнсу Калдеру.
По пути они останавливались у отдельных столиков, так что Вэнс мог поздороваться с несколькими посетителями — Билли Вайлдером, Тони Куртисом и Милтоном Берли. Стоун жал им руки, балдея от того, что видел их так близко. В конце концов, все уселись в уголке, таким образом, что Стоун мог обозревать весь зал, а Вэнс оказался повернутым к залу спиной.
— Надеюсь, ты не возражаешь, что так сидишь, — обратился к нему Калдер, расправляя салфетку. — Моя спина избавит нас от нежеланных гостей.
— Вовсе нет, — ответил Стоун. — Должно быть, тебе трудно появляться на публике. — Стоун заметил, как двое молодцов, следовавших за ними, теперь устроились в разных местах, один возле бара, другой — за небольшим столиком.
— Приходиться приспосабливаться, — сказал Калдер, разглядывая меню. Слава — обоюдоострый меч; она дает многое, как, например, этот столик, но имеет определенную цену, в лице фоторепортеров. Я довольно давно принял к сведению обе стороны этого лезвия. Кстати, не заказывай закуску. Об этом позаботятся.
Как по мановению волшебной палочки, появился официант, принеся маленькую пиццу, украшенную копченым лососем, каперсами и ломтиками лука.
— С наилучшими пожеланиями от Вольфганга, — сказал официант. — Могу я предложить вам напитки, мистер Калдер?
— Стоун? — спросил Вэнс.
— Я бы предпочел «бифитер» с тоником.
— А мне очень сухой мартини "танкирей", — сказал Калдер. — Без оливок.
Официант исчез, потом появился вновь с быстротой, поразившей Баррингтона.
Оба сделали несколько глотков.
— Я встретил в самолете Луи Ригенштейна, — сказал Стоун. — Обаятельный мужик.
— Да, он такой, — согласился Калдер, — и один из трех умнейших людей, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело.
— Кто же двое других?
— Дэвид Стармак и Хаймэн Гринбаум.
— Кажется, я слышал про Гринбаума. Это агент, не правда ли?
— Был. Он умер около десяти лет назад.
— А кто…
— Дэвид Стармак? Конечно же, ты никогда не слышал о нем — а ведь как бы ему было приятно, — но вместе с Луи Ригенштейном и Львом Вассерманом из МСА, у него больше реального влияния в этом городе, чем у кого-либо еще. Да, ты увидишь его завтра вечером.
