Немного подумав, Рэйко сказала:
— Возможно, император перехватил записочку Левого министра Коноэ. Он облачился в женскую одежду и отправился в Сад пруда. Если бы кто-нибудь и увидел его, то подумал бы на Асагао. Убив Коноэ, он спрятал перепачканную одежду; позже или он сам, или госпожа Дзёкио подложили улику в шкаф Асагао.
— Все это занятно, но сильно притянуто за уши, — сказал Сано. — Однако я согласен: похоже, Асагао принудили дать ложные показания. Я говорил с ней наедине.
— Когда?
— После допроса. Она содержится в специальной камере в полицейском управлении. Я полагал, что с глазу на глаз она скорее расскажет правду. Мы так и этак обсуждали ее показания, но все без толку. Асагао клянется, что убила Коноэ.
— И тем не менее ты, как и я, уверен, что она невиновна?
— Да, — погрустнел Сано. — У меня с самого начала было ощущение, что с этим делом что-то не так, а теперь оно окрепло. Это фальшивое признание. Я знаю это.
— Зачем же ты арестовал Асагао? — усмехнулась Рэйко.
— А что мне оставалось делать? По закону она виновна. А отпустить на свободу признавшегося преступника — преступление перед сёгуном и обществом.
— Неужели ты пошлешь Асагао на плаху за убийство, которое она не совершала? — ужаснулась Рэйко. — Неужели позволишь настоящему убийце уйти от наказания? Тебя больше не интересует истина?
Терпение Сано лопнуло.
— Интересует!
Рэйко обвиняет в предательстве личных принципов, и кого?! Собственного мужа! Он резко сел.
— Ты просто не понимаешь, каковы ставки! Еще одно фиаско, и меня прогонят с должности, а может, предадут смерти. Я должен сделать тебя вдовой, опозоренной на веки вечные? Ты этого хочешь?
— Разумеется, нет. — Недоумение затуманило глаза Рэйко. — И я прекрасно понимаю, каковы ставки. Чего я не понимаю, так это почему ты злишься на меня.
— Я не злюсь. С чего ты решила?
— А если ты не злишься, то почему кричишь?
Они сидели, глядя друг на друга, и тут Сано понял, что он зол не на Рэйко, а на себя. Он не мог простить себе, что страстно возжелал Кодзэри. У него появилось кошмарное предчувствие, что расследование разрушит его брак. С вымученной улыбкой он взял руку Рэйко:
— Извини. У меня был трудный день, я раздражен. Не сердись.
Рэйко помедлила с отчужденным лицом, потом улыбнулась и сжала руку Сано:
— Я, конечно, понимаю, почему ты арестовал Асагао. Не нужно было мне говорить столь запальчиво. Ты прав, что рассердился. Ты тоже меня прости.
Ее искреннее извинение лишь усилило чувство вины, которое жгло душу Сано.
