Скутер был сыт по горло, он тяжело поднялся и неуклюже, но удивительно быстро пересек комнату.
– Благодарю за визит, Мэрилу. – Он почти вытолкал Робертсов за дверь и обратился к Бобби: – Хотите присутствовать при нашем разговоре с Эрикой?
– Конечно.
Скутер закрыл дверь, проводил посетителей к креслам возле стола и занял свое место. Когда он заговорил, его голос звучал почти нежно:
– Тебе получше, детка?
Эрика слабо кивнула, но от этого заботливого вопроса слезы снова непроизвольно хлынули из глаз.
– Не нужно обращать внимание на то, что сказала Мэрилу. Она просто напугана. Люди пугаются, когда им приходится говорить о вещах, в которых они не разбираются.
Эрика не отвечала, а взяла у Бобби платок и стала вытирать глаза.
– Ты хочешь рассказать мне о прошедшей ночи, – с теми же мягкими интонациями в голосе подсказал ей Скутер; голос у него был низкий и хриплый, но сейчас он постарался смягчить его.
– О том, когда я нашла родителей?
– Знаешь, давай вспомним, что было до того. Вы гуляли с Кином Боухэноном, мне об этом сказал Берт. Когда вы расстались?
Эрика готова была ответить на вопрос, рассказать, как пришла домой, а потом снова ушла, но тут в дверь постучали, и, не ожидая приглашения, в кабинет вошел помощник шерифа.
– Извините, что помешал вам, но мы только что закончили осмотр жилища Кэссиди. В мусорном баке в гараже мы нашли кое-что, думаю, вам будет интересно взглянуть.
– Что нашли, Уэйлин? – спросил Скутер с раздражением, которое объяснялось тем, что он увидел Мэрилу и Кэрри Робертс, все еще стоявших за дверью.
– Нашли вот это платье. Миссис Робертс сказала, что оно принадлежит Эрике. Спереди все платье в крови, шериф.
У Эрики побледнело лицо и поникли плечи. Скутер никогда не видел ничего более жалкого. Его голос был резче обычного, когда он приказал Уэйлину принести платье. Выхватив платье из рук мужчины, он добавил:
– А теперь выйди из кабинета и скажи Мэрилу, если я услышу от кого-нибудь хоть одно слово об этом, я обвиню ее в том, что она мешала следствию.
Но даже вспышка гнева против Мэрилу не принесла ему облегчения, когда он взглянул на испорченное платье.
– Ты расскажешь мне об этом, Эрика?
Девушка дрожала, Бобби положила ее руку себе на колени и крепко сжала.
– Я… я не убивала своих родителей, шериф Уитком. Вы должны поверить. Я любила их больше всего на свете.
Он понимающе улыбнулся ей:
– Я ни о чем таком не думаю, но ты должна объяснить, как кровь попала на платье и почему оно оказалось в мусорном бачке.
