Элли закатила глаза.
Эрик шутливо нахмурился:
— Тебе будет полезно провести время с моими родственниками.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Элли, наморщив нос.
— Они объяснят тебе, насколько я неотразим.
— А я им понравлюсь?
Эрик довольно улыбнулся, почувствовав большее облегчение, чем хотел показать.
— Моей маме и сестрам? — Он снова поцеловал ее в нос. — Они полюбят тебя так же сильно, как и я. Хотя…
— Что такое?
Элли широко раскрыла глаза.
Эрик сделал вид, что нахмурился.
— Моя мама придерживается традиционных взглядов. Она не одобрит наших свободных отношений. А поскольку я хочу, чтобы они продолжались, боюсь, тебе придется выйти за меня замуж.
Элли снова ударила его.
— Негодник. Ты меня напугал. — Она пристально посмотрела на него. — Думаю, меня можно убедить согласиться.
Он улыбнулся и, обхватив рукой ее ягодицы, крепче прижал ее к себе самым интимным образом.
— Убедить — это хорошо.
— Ты только об этом и можешь думать?
Элли покачала головой.
Он только усмехнулся. Она закатила глаза:
— Я имела в виду несколько условий.
Ухмылка сползла с его лица.
— Каких еще условий?
— Во-первых, никаких других женщин. — И прежде чем он успел ответить, она добавила: — Никакого флирта, объятий, поцелуев и этих легких шлепков по мягкому месту с твоей стороны.
Эрик прижал руку к сердцу в притворном ужасе:
— Никаких шлепков?
— Боюсь, мне придется настаивать на этом, — ответила Элли, скривив губы.
Их взгляды встретились, и, несмотря на ее игривый тон, он ощутил уязвимость, скрытую за ее словами.
Отбросив шутки в сторону, Эрик приподнял ее лицо за подбородок и заглянул глубоко ей в глаза.
— Я не был ни с одной другой, с тех пор как встретил тебя.
Он не мог винить ее за скептический взгляд, которым она его одарила, и криво улыбнулся:
— Поверь, для меня это явилось тоже полной неожиданностью. Но спустя четыре месяца, девять дней и… — он взглянул в окно, оценивая высоту солнца, — примерно восемь часов я убедился. Я люблю тебя, Элли. Кроме тебя, мне никто не нужен.
Улыбка, озарившая ее лицо, поразила его в самое сердце.
— Правда?
— Правда. — Он ласково провел пальцами по ее щеке. — Я верный человек, Элли. Я предан тебе навсегда. — Он помолчал. — Наверное, это мне следовало бы ставить тебе условия. Ведь это не я чуть было не обвенчался с кем-то другим.
Элли недовольно скривила лицо, и Эрик был удивлен, насколько это его все еще беспокоило. Он не имел права ревновать, но, будь оно все проклято, ничего не мог с собой поделать.
