Эрик убрал выбившуюся прядь волос с ее щеки и заправил за ухо.
— Мне очень жаль, девочка.
Элли застыла, неправильно истолковав причину его сожалений.
— Я рассказала тебе об этом вовсе не для того, чтобы ты меня жалел, или потому, что мне что-то надо от тебя. Я просто подумала, что это поможет тебе понять, почему я поступила так, как поступила.
— Элли…
Он мог бы положить конец ее и своим страданиям прямо сейчас. Было так легко схватить ее в объятия и сказать ей, как сильно он ее любит. Сказать, что он не мыслит своего будущего без нее.
Он хотел этого больше всего на свете. Больше, чем когда-либо желал чего-нибудь в жизни. Эгоистично хотел. Для мужчины, который привык всегда получать то, что он хочет, привык к тому, что счастье всегда падает ему в руки, нетрудно было поддаться порыву.
Но он не мог себе этого позволить.
Когда он смотрел на нее, в его глазах было что-то, заставившее Элли сделать то, чего она поклялась себе не делать.
— Попроси меня остаться, — прошептала она.
Какое-то мгновение он колебался. Или, по крайней мере, она так подумала. Ей хотелось верить, что ее просьба вызвала у него некоторого рода внутреннюю борьбу, потому что внешне его лицо осталось невозмутимым.
Но потом он улыбнулся, и выражение его глаз сразу же изгнало всякую мысль о внутреннем смятении.
— Прости меня, малышка. Я не могу этого сделать.
Элли захлестнула волна невыносимой боли. Ну почему она это сказала? Зачем обнажила перед ним свое сердце? Чтобы он разбил его с улыбкой? Неужели ей нравится терпеть боль и унижение? Все это просто потому, что какое-то мгновение он смотрел на нее с такой нежностью, что она подумала…
Дура. Он ее не любил. Он ее жалел. Теперь она это поняла. Женщины постоянно падали к его ногам. К ее великому стыду, как оказалось, она ничем не отличалась от них.
Дважды она предлагала ему свое сердце, и оба раза он отказался его принять. Довольно.
Элли резко отстранилась от него, разрывая контакт.
Странно. После первоначальной вспышки боли она не чувствовала ничего. Только жгучее желание уйти отсюда как можно быстрее.
— Мне нужно идти.
— Элли, — сказал он тихо, взяв ее за руку. — Прости меня.
Она напряглась и вырвала руку.
— Тебе не за что извиняться. Я сделала глупость. Конечно, ты не хочешь, чтобы я осталась. — Она рассмеялась, но это был горький смех. — У тебя уже есть кто-то, кто с нетерпением тебя ждет.
Эрик нахмурился, словно не мог взять в толк, о чем она говорит.
— Женщина, — напомнила она. — В шатре.
