Господи, что же она натворила?!
Какого черта он это сделал?!
Истина поразила Эрика прямым попаданием в грудь: он потерял голову, нарушил свою клятву и взял ее девственность.
Он вовсе не намеревался зайти так далеко. Он оказался самоуверенным болваном, полагая, что может играть с огнем и не обжечься.
Что же теперь ему делать?
Он не мог жениться на этой девушке. У него, как у вождя, были обязательства перед своим кланом. Он должен был жениться на ком-то, кто добавит могущества и престижа его клану. Кроме того, он был еще слишком молод, чтобы связать себя с одной женщиной.
Осознав, что Элли ничего не сказала в ответ на его «извини», он посмотрел на нее. Выражение ее лица поразило его в самое сердце. Ее подбородок дрожал, щеки были бледны, а в ее глазах он прочел не просто разочарование, а полное крушение иллюзий.
Вот дьявольщина! Он повел себя как последний негодяй. Поглощенный сознанием собственной вины, он не подумал, как трудно, должно быть, сейчас приходится ей.
Для мужчины, известного своим умением всегда найти нужные слова, все, что он сказал, было совершенно неприемлемо. И это в тот момент, когда ей особенно нужна была поддержка. Вместо того чтобы извиняться, ему следовало обнять ее и ободрить — сказать, как восхитительно все было и как она прекрасна.
Но он никогда прежде не был так потрясен, овладев женщиной. Никогда еще он не испытывал подобных, незнакомых ему эмоций.
Он потянулся к Элли, но она отвернулась, схватив свою рубашку.
— Вам не за что было извиняться, — сухо сказала она. — Я знала, что делаю. Я сама этого хотела. — Она натянула рубашку через голову, а затем ухитрилась улыбнуться: — Благодарю вас. Это было довольно мило.
«Мило»? Эрик ошеломленно нахмурился. Разве это можно так назвать? Правда, это для нее внове и все такое, но, черт возьми, это было потрясающе.
Элли протянула ему его одежду:
— Нам нужно возвращаться. Я уверена, что у вас еще масса дел перед отъездом.
Эрик не мог поверить своим ушам. Разве не он должен был бы стремиться поскорее бежать?
Он схватил ее за руку:
— Это может подождать. Нам нужно поговорить о случившемся.
Элли отпрянула, словно его слова обожгли ее.
— Прошу вас, не надо ничего говорить. Мне ничего от вас не нужно. Удовольствие, и ничего больше, помните? То, что сейчас случилось, ничего не меняет. Моя девственность принадлежала мне, и я отдала ее добровольно.
Эрик не мог в это поверить. Она не собиралась поймать его на крючок.
Он понимал, что должен бы испытывать облегчение. Но вместо этого был страшно раздосадован.
