Оставалась еще восставшая Ирландия. Однако парламент снова стал увязывать финансирование экспедиции с политическими уступками, принялся копать под англиканскую церковь. А Карл, готовясь к походу в Ирландию, поехал в Шотландию договориться о поддержке. И там вдруг узнал, что его… водили за нос. Потому что парламентская оппозиция с самого начала действовала заодно с шотландцами и сама регулировала, когда им наступать и создавать «угрозу», а когда притормозить. Взбешенный король решил разогнать изменнический парламент, но оппозиция узнала и опередила его. Снова взбунтовала чернь, толпы ворвались в палату общин и изгнали депутатов, верных королю.
Король потребовал ареста смутьянов, сам явился в парламент с мушкетерами. А пятеро главных виновников удрали через другой выход и помчались по предместьям поднимать народ «на защиту парламента». Карлу такое положение надоело, и он уехал в Оксфорд собирать войска. Обе стороны, кстати, тупо следовали британским законам. Парламент принялся формировать отряды милиции «на защиту короля» — другого варианта законы не предусматривали. А Карл объявил войну не парламенту, а персонально графу Эссексу, главнокомандующему лондонской милицией. Под тем предлогом, что мобилизовывать ее имел право только король, и Эссекс нарушил прерогативы монарха.
Три года бои шли с переменным успехом. Чаще более дисциплинированные «кавалеры» (роялисты) одолевали «круглоголовых» (сторонников парламента). Но британские дворяне не были военными, действовали неумело и нерешительно, плоды своих побед не использовали. В этих неурядицах выделился Оливер Кромвель. Его предки разбогатели при Генрихе VIII на скупке конфискованных церковных земель. Сам же он в 1630-х гг. испытал сильное потрясение в результате болезни. Как свидетельствовали его врачи Мэйерн и Симкоттс, он страдал депрессией и «устойчивой боязнью приближающейся смерти». В результате стал религиозным фанатиком и примкнул к пуританам. Он и лет избирался мировым судьей, потом стал депутатом Долгого парламента. А в войну превратился в одного из «полевых командиров» и действовал в Восточной Англии с отрядом в 800 человек.
Но этот отряд был особенным. Кромвель сформировал его из радикальных сектантов: анабаптистов, квакеров, левеллеров. Ввел общую молитву, институт проповедников-пропагандистов — что-то вроде политкомиссаров. За подчиненных стоял горой, жалованье платил четко, но сурово карал нарушителей дисциплины. И в отличие от других частей, его полк стал идейным. Тут не было пьянства, грабежей, баб, ссор. Хотя по отношению к церквям и священникам сектанты вели себя жутко, громили и оскверняли святыни, казнили служителей. Кромвель репрессировал не только «роялистов» и «папистов», но и тех, кто желал остаться в стороне от усобицы — для него они были «все равно что паписты». Отряд выиграл несколько стычек, и на фоне общих неудач парламентские газеты безудержно раздували его успехи, объявляя «славными победами». А эта шумиха подействовала и на самого Кромвеля. Он стал считать себя «избранником Божьим» для спасения страны, а то и всего мира.
