— Для такого крупного человека ты бегаешь быстро, о незнакомец!
— Но соображаю я, к сожалению, медленно. Этот парень…
— Которого Трина называет «человеком с рекламы „Мальборо“»?
— Он самый. Надеюсь, ты еще не вымыл его бокал?
— Вымыл. Вот он, если я не ошибаюсь. — Билли поднял стакан, чтобы я мог видеть его на просвет. — Он отлично вымыт — ни пятнышка.
— Вот черт!
— Именно так выражается Джимми, когда я не мою посуду.
— Если этот недоносок сидел весь вечер без перчаток, я здорово оплошал.
— Без перчаток? А, понятно!.. Ты хотел снять отпечатки?
— Да.
— Я думал, их снимают только с пробирок.
— С чего придется. Сгодился бы и пивной бокал. Надо же, так прошляпил! Если он, паче чаяния, придет еще раз…
— Я возьму бокал полотенцем и поставлю его в какое-нибудь надежное местечко.
— Ты просто читаешь мои мысли.
— Если бы ты предупредил меня…
— Что делать — сообразил слишком поздно.
— У меня было единственное желание — никогда больше его не видеть. Не люблю встречаться с такими людьми, особенно в барах. За два часа он выпил всего пару бокалов пива, и это вполне меня устроило. Я не хотел наливать ему что-либо покрепче. Я был бы только рад, если бы он пил поменьше, а свалил как можно быстрее.
— Он что-нибудь сказал тебе?
— Только сделал заказ.
— Ты не заметил — он говорил с акцентом?
— Вроде бы не заметил. Дай-ка подумаю. — На несколько секунд он прикрыл глаза. — Нет. Совершенно стандартный говор. Обычно я обращаю внимание на акцент, но тут не заметил никакого. Я уверен, что он живет не в Нью-Йорке, но что это доказывает?
— Почти ничего. Трина сказала, тебе не понравились его глаза.
— Мягко сказано.
— Но почему?
— Они вызвали у меня какое-то странное, трудно объяснимое чувство. Я даже не сумел бы описать тебе, какого они цвета. Могу только сказать, что скорее светлые, чем темные. Но они… какие-то непроницаемые.
— Я не совсем тебя понимаю.
— В них не было глубины. Ну, точно они стеклянные. Ты смотрел сериал «Уотергейт»?
— Не полностью.
— Там был такой хмырь, с немецким именем.
— У всех героев были немецкие имена.
— Их там было двое. Не Хальдеман, а другой…
— Эрлихман.
— Он самый. Ты видел его? Помнишь его глаза? В них не было глубины.
— Значит, человек с рекламы «Мальборо» — с глазами, как у Эрлихмана?
— Надеюсь, он не замешан ни в чем подобном, Мэт?
— Может быть, они братья по духу.
Я вернулся к своему столику и допил кофе. Хотелось плеснуть туда бурбона, но это было бы неразумно. Вообще-то я не думал, что человек с рекламы «Мальборо» — про себя я называл его просто «Мальборо» — нападет на меня этим вечером. За ним мог скрываться кто угодно. Но пока это наверняка была разведка. Если он и задумал что-нибудь против меня, то осуществит свой замысел в другой раз.
