— Мне не нужно помогать!
— Все зависит от ситуации, в которой вы находитесь. — Бен взял чашку, оставленную Кейти. — Я уберу со стола.
Проклиная себя за слабость, Натаниэль, покинув террасу, направился по узкой тропинке к пляжу.
Он увидел Кейти в Черепашьей бухте. Желтый сарафан выделялся ярким пятном на белом песке, темные волосы струились по спине.
Вспомнив, как она выглядела в тот первый день, когда они приехали на остров, Натаниэль почувствовал, как дрогнуло его сердце. Кейти сбросила свое мрачное серо-коричневое оперенье и теперь выглядела как экзотическая яркая птичка. И в прошедшую ночь…
— Кейти…
Она не повернулась, но плечи ее напряглись.
— Я хочу побыть одна, — услышал Натаниэль.
— Послушай, ты должна понять, что мне нелегко. Я не вступаю в близкие отношения с женщинами. То, о чем ты мечтаешь, для меня неприемлемо. Кроме короткой связи мне нечего предложить. Ради бога, Кейти… — он провел рукой по волосам, — ведь ты никогда раньше не была с мужчиной…
— Я не хочу об этом говорить!
Натаниэль вспыхнул от гнева:
— Почему? Ведь ты обычно готова говорить обо всем! Я знаю, ты расстроилась, потому что утром я не остался с тобой в постели…
— Я расстроилась, потому что прошлой ночью увидела настоящего Натаниэля, а теперь ты снова превратился в кинозвезду.
— У меня не очень хорошо получается быть «настоящим» Натаниэлем, — проворчал он.
— И ты предпочитаешь прятаться, нацепив актерскую маску?
— Да. Я всегда так делал.
Она повернулась к нему, и он увидел слезы на ее щеках. Чувство вины резануло его как острый нож.
— Не плачь, — выдохнул он.
— Скажи мне правду. — Голос ее срывался. — Это из-за Кэрри? Ты говорил, что у тебя с ней ничего нет, но…
— Нет, не из-за Кэрри. — Натаниэль понимал, что должен сказать правду о Кэрри, но он хранил эту тайну слишком долго, чтобы вот так легко раскрыть ее. — Кэрри здесь ни при чем. Дело во мне. Просто я такой, какой есть…
Кейти молчала, и от этого молчания ему стало еще тяжелее. Натаниэль вгляделся в ее лицо:
— Скажи мне что-нибудь. Закричи на меня. — В его голосе прозвучало отчаяние. — Ужасно, когда ты молчишь. Ты сама на себя не похожа…
— Ведь ты не любишь, когда я много говорю.
— Нет, люблю! — Натаниэль поразился, сообразив, что это правда. — Вчера, когда мы катались на лодке и ты без умолку болтала обо всем…
— Наверное, я свела тебя с ума своими разговорами?
— Нет, я наслаждался. Ты всегда говоришь то, о чем думаешь.
— Зато ты никогда не говоришь то, о чем думаешь! — Взгляд ее был твердым. — И я не могу понять, что в тебе настоящее, а что — нет.
