— Это тропический остров возле побережья Южной Америки. Нас никто не будет преследовать, потому что на этом острове мы будем одни.
— Одни? — с ужасом воскликнула Кейти. — Ты думаешь, что я выдержу две недели молчания? Там ведь мне не с кем будет поговорить…
— Надеюсь, на острове найдется несколько попугаев. Если дашь возможность хотя бы одному из них вставить слово, он с тобой поболтает.
— Мы прилетели? — спросила Кейти.
— Это Рио-де-Жанейро. Отсюда на вертолете доберемся до Волчьего острова.
— Ты сказал, что этот остров, — Кейти достала свою сумку из-под сиденья, — принадлежит твоему брату?
— Он хозяин гостиницы. Это бывает очень кстати в некоторые моменты жизни.
— Волчий… — Кейти осенило. — Себастьян Вольф — твой брат?
— Да, брат.
— Я слышала о нем, конечно. Просто сначала не поняла, ведь ты ничего не говорил о своей семье.
— И не собираюсь говорить.
— Ты не близок со своей семьей?
На скулах его дрогнули желваки.
— Тебе следует знать, что я становлюсь опасным, когда меня допрашивают.
— А я становлюсь опасной, когда меня лишают возможности разговаривать с людьми. И я не допрашиваю тебя! Просто интересуюсь твоей семьей. Не понимаю, что в этом особенного.
— Давай установим некоторые правила, хорошо? — Темные густые ресницы слегка опустились, скрыв выражение его глаз. — Ты не будешь спрашивать меня ни о чем личном, и я не буду спрашивать тебя ни о чем личном. Почему бы нам вообще не помолчать эти две недели? Меня вполне устроит, если наши отношения будут только физическими. Мы сможем разговаривать с тобой на языке тела.
Кейти проигнорировала его слова:
— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, у меня нет секретов. И я не смогу молчать все две недели. Разговаривая, я сбрасываю с себя напряжение.
Он пригнулся к ней, прищурив потрясающие голубые глаза:
— Хочешь знать, Гардероб, как я сбрасываю с себя напряжение?
— Нет, не хочу. — Кейти стало трудно дышать. Этот мужчина прекрасно знал, какое воздействие оказывает на женщин!
— Но ведь ты любопытна. — Голос его был тихим, обволакивающим. — Признайся в этом! Ведь тебе интересно узнать, как это будет, когда мы прекратим себя сдерживать и поцелуемся?
— Нет, совершенно не интересно! Я даже и не думала об этом.
— Лгунья!
— А ты невероятно самонадеянный человек. А самонадеянность, — задыхаясь, произнесла она, — отрицательная черта, даже для самого сексуального в мире мужчины. — Кровь стучала у нее в висках.
— Ты считаешь, что я самый сексуальный в мире мужчина?…
