В тени и мраке | страница 134
Винн отступила из поля зрения.
Ни один фолиант ещё не посылался с ночи убийства Мириам и Дэгмонта. Но Хайтауэр направил один в магазин а'Сита, а затем послал за ним. О чём он думал?
Винн попыталась подкрасться, чтобы снова быть незамеченной.
- Ну, а что мастер а'Сит? - спросила Регина.
- Он просто сказал, что работа ещё никто не закончилась и он не будет передавать что либо. Он послал нас прочь, и я не стала спорить. Он пугает меня больше чем Хайтауэр.
Трое молодых хранительниц вышли, очевидно направляясь на ужин в главный зал. Винн ждала пока стихнет их болтовня, только после чего спустилась. Но она остановилась у двери, обдумывая свои слова.
Если Хайтауэр рисковал рассылая фолиант и его содержание должно было быть настолько важно, что работа ещё продолжалась. Может быть, даже для него это было важнее, чем Мириам, Дэгмонт и Николас. Но это не имело смысла, если а'Сит не посылал фолиант обратно. Его магазин ни разу не завершал работу вовремя.
И всё же, фолиант находился ещё в его магазине.
Это могло быть единственным шансом узнать то, что среди всех этих текстов, являлось мишенью для нежити.
Винн бросилась обратно в свою комнату и схватив кристалл холодной лампы, остановилась возле кровати.
Что случится, если она будет обнаружена? Ей уже ни раз приказывали держаться подальше ото всего, связанного с этим проектом.
Магьер не позволила бы кому-нибудь остановить её и даже Лисил. Малец же всегда держался своего собственного курса.
Винн не могла отказаться от своего единственного шанса.
Глава 10
Наступили сумерки. Чейн присел на крыше скриптории 'Прямое перо' и прислушивался ко всему, что происходило внизу. Один из мастеров послал посыльных гильдии с пустыми руками, а это значило, что незавершённый фолиант всё ещё в магазине. Это был странный поворот, но ему повезло.
Чейн не владел слоговым Бегайн и ещё в Беле, Винн и Домин Тилсвит, объясняли как это работает. Не фактический алфавит, а части слов и слога. На основе смешения и упрощения ударений из тридцати восьми букв современного нуманского, он мог использоваться для расшифровки почти любого известного языка. Это помогало сэкономить пространство для письма и читалось значительно легче.
Чейн мог понимать беглый нуманский, но всё ещё испытывал трудности в чтении и написании. Даже собственные заметки были написаны на белашском.