– Флот без надобности. Флотские экипажи гнали французов до Парижа вместе с пехотой, – так зачем корабли? – усмехается Платон Нахимов и краснеет от испуга за свою дерзость.
– Вот-вот, так они и рассуждают. А если бы в те времена, когда пи одно английское судно без позволения испанцев не смело показаться на море и когда сама Англия трепетала в ожидании нападения Испании, если бы тогда английское правительство думало как нынче Воронцов, на каком положении пребывала бы сия держава? Впрочем, – морщится Головнин, – Российское государство не британский остров и не для колониального пиратства Петр создавал флот. Наш флот послужил народу освобождением искони русских берегов Балтики и Черного моря. Посему имел он Ушакова и Сенявина. Но ныне…
Головнин ждет поддержки Бестужева, но тот делает узор из хлебных крошек, и капитан продолжает:
– Ныне Россия содержит флот свой не для неприятелей, а для приятелей. Вероломство и корысть довели флот до полного ничтожества, до презрительного и бессильного положения…
– О, суждение преувеличенное, – примирительно говорит Платон. Он не любит резкостей, а тут еще рядом мальчики. Наверное лишь делают вид, что спят. И добрый Платон кивком головы показывает на приоткрытую дверь.
Головнин бормочет:
– Пусть знают. Они же будущие офицеры и, следовательно, устроители флота. – Но голос понижает: – Корабли наши гнилые, вооружены и снабжены худо, бедственно. Флотоводцы хворые, престарелые, без познаний и присутствия духа…
– А Сенявин? – укоризненно напоминает Торсон.
– Так Сенявина ж заставили уйти в отставку, как ранее Ушакова; и живет славный адмирал на нищем пенсионе – в заслугу за великие победы в Средиземном море и умножение флота… Имена Ушакова и Сенявина Моллерам ненавистны… Или матросы? Наши матросы всегда оборванные; в столице толкутся у биржи, на невских мостах, да и на всех перекрестках города, чтобы к казенному кошту прибавить копейку на харчи.
Бестужев сметает крошки ребром ладони и напоминает:
– Морскую силу Англии утвердил Кромвель, когда навигационным актом обеспечил торговому британскому мореплаванию великие преимущества пред иностранцами.
– А до того Кромвель отсек английскому королю Карлу голову, – вставляет Торсон и раскуривает трубку.
– Заехали, заехали… – бормочет Платон.
– Вы об этом думали, Василий Михайлович? – резко спрашивает Бестужев.
Головнин отвечает глухо, но раздельно:
– Я всегда думаю, что отечество наше не бедно людьми воли, ума и чувства общественного долга. Вот-с мы, моряки. Морская служба – скажу прямо – занятие тягостное, несносное, опасное. С самых юных лет мы говорим "прости" приятностям жизни. Носимые злоключениями в крепости над глубиной морской, имеем неприятелем – воду, огонь, ветры, туманы, мели, рифы, иногда даже своих спутников…
