Дни бегут. Гардемарины постепенно обучаются всему, что означено в инструкции, врученной командирам корпусных судов. Они узнают, как "делать такелаж, привязывать, ставить и крепить паруса, брать рифы, сниматься с якоря и становиться на оный, поворачивать судном против ветра и по ветру; ложиться в дрейф под разными парусами, спускать и поднимать стеньги, править рулем, бросать лаг и лот, брать пеленги и делать обсервации, писать журналы, вести счисление, полагать оное на карту, делать морские описи береговых и прочих видимых мест…"
Ежедневно после работы в парусах командир назначает пушечные и ружейные учения. Учителя – квартирмейстер Никон Муравьев, матросы первой статьи Абрам Катаев и Семен Шихов – командуют орудиями.
Они ревностны и суровы, эти старики, служившие под флагом Ушакова и Сенявина в адриатических, черноморских и архипелажских сражениях. С плохо скрытым пренебрежением они выслушивают строгие предупреждения корпусного надзирателя молодых дворянских птенцов "следить, чтобы не опалило, не ожгло".
"Разве служба и нежности могут идти рука об руку?!"
– К смотру! Бань! – сипло кричит Абрам Катаев; и Павел выныривает из порта к дулу орудия над водой, а Чигирь и Бутенев раскрепляют тали. Момент пробка снята, пыжовник прошел по внутренним стенкам ствола орудия.
"Хорошо, узла от старого заряда нет. Теперь надо банником очистить канал от нагара".
Чигирь несет на вытянутых руках картуз узлом вверх. Павел ловко подхватывает его, забивает пыжи и посылает до казны. Теперь ясно, снова пыж – и все готово. Он быстро ныряет в порт и оглядывает палубу.
"Ага, другие еще возятся! Мы снова первыми!"
Бутенев за канонира. Он вдруг становится невыразимо похож на квартирмейстера Никона. Широкий нос-картофелина лоснится. Та же размеренная торжественность и четкость движений, то же посапывание, когда пробивает картуз и из рога насыпает порох в запал.
Но вот все приготовления закончены: остается лишь ломами и ганшпугами навести пушку на мишень. Эта работа требует силы матросов, но мальчики хотят обойтись без помощи. Они подбодряют друг друга возгласами: "Ну-ка, разом! Еще раз! Еще разик!" И обливаются потом, точно грузчики, что носят из барж громадные тесаные карельские камни на постройку Исаакиевского собора.
После десяти выстрелов на бриге устойчиво держится сладкий продымленный запах жженых тряпок и пороха. Возбужденные гардемарины спорят, чей выстрел был ловче, и даже молчаливый Павел азартно защищает вероятный успех своей каронады.
