Произнеся последние слова клятвы, Вараздат вытянул руки вдоль тела и, дождавшись знака элланодика, стоявшего у статуи Зевса, направился к своему месту, продолжая чувствовать на своём затылке пронизывающий взгляд Зевса. Короткая процедура клятвоприношения отняла у него много сил. Он чувствовал себя так, будто бился полдня на арене с превосходящим его по весу и силе кулачным бойцом.
Подходя к своему месту, он увидел Никандра, который, в свою очередь, шёл к Зевсу для принесения клятвы. Брат Деметры смотрел прямо перед собой, весь во власти притягивающего к себе взгляда Громовержца.
«Он уже приносил клятву четыре года назад, но трепещет, как в первый раз», — невольно подумал Вараздат и, вспомнив историю неудачного выступления Никандра в гонке квадриг на прошлых Играх, от всего сердца пожелал удачи этому мужественному юноше.
Последний атлет принёс клятву Зевсу. Но до конца церемонии было ещё далеко. Над тушей принесённого в жертву кабана готовились давать клятву элланодики. Строгие номофилаки с безучастным видом стояли в отдалении за статуей Зевса. Они уже сделали своё дело: подготовили элланодиков к выполнению ими своих обязанностей. Их помощь больше не требовалась. Считалось, что за десятимесячный период обучения номофилаки передали элланодикам всё, что знали о состязаниях и правилах их проведения.
Клятва элланодиков отличалась от клятвы, которую приносили атлеты. Прежде всего они клялись строго следить за неукоснительным соблюдением правил состязаний. Они клялись в том, что без колебаний накажут любого атлета, невзирая на лица, будь он новичок или даже олимпионик, если он нарушит правила состязаний или ведения поединка.
Когда последний, десятый, элланодик возвратился на своё место к подножию статуи, послышались нежные звуки флейты. Через минуту к ним присоединился хор девушек, стоявших дотоле на небольшом возвышении за статуей Зевса. Зазвучал торжественный гимн.
Вараздат, как и большинство атлетов, не мог, как ни старался, разобрать ни одного слова. И это было неудивительно, потому что гимн по традиции исполнялся на дорическом наречии, которым владели немногие из присутствовавших. Но величественная мелодия гимна, выразительность исполнения, торжественность обстановки и сама церемония клятвоприношения не оставляли никакого сомнения в том, что гимн исполнялся в честь Зевса и других богов Эллады. Хор прославлял героические подвиги Геракла, воспевал доблести героев-атлетов, молил богов вдохновить участников Игр мужественными примерами, столь многочисленными в богатой событиями истории Эллады.
