Надо сказать, что не только центральная, но и местная пресса не очень баловала писателя своим вниманием. Публикации на страницах газет появлялись от случая к случаю, в основном «по случаю». Серьезные, обстоятельные исследования творчества Знаменского изредка публиковались за подписями профессора Николая Глушкова, литературоведов Ирины Гусаровой, Николая
Михайлова, Лидии Фоменко, публициста Евгения Берлизова, донского краеведа Антона Казьмина, еще одного — двух ученых…
В их ряду долгие годы пребывал и Виталий Канашкин, о котором здесь не хотелось бы даже упоминать, если бы не столь трагическая развязка, вызванная его бесчеловечностью и коварством. Из песни, как говорится, слов не выкинешь.
Господин Канашкин принадлежит к тем странным людям, которым абсолютно все равно, хвалят их или ругают, главное, чтоб говорили о них. Критик Канашкин издал с десяток книг о том, как не надо писать стихи и прозу, при этом сам ни единой строчкой не показал, как же надо писать. С кем и с чем только не сравнивают господина Канашкина. С автомобилем без тормозов. С пьяным, в руках которого граната. С инструктором по плаванию, ни разу в жизни не входившим в воду.
Лично я не придаю этим метафорам особого значения. Но знаю доподлинно: любимое слово Канашкина — эпатаж. Своеобразный садист — скандалист. Без этого он жить не может. Канашкин вездесущ: проводи его в дверь, он через замочную скважину вернется, или через окно. Он весь какой‑то ходульный и схожий со знаменитостями: лицом вроде Евтушенко, походкой — в Борю Моисеева, повадками — в Аллу Борисовну, голосом — в Верку Сердючку…
С давних пор, когда Канашкин был еще совершенно безвестным, он все свободное время проводил возле писательской организации, у врат храма, как вот те, которые сидят и ждут — вдруг подадут. Так бы и сидел этот критик, никем не замеченный, если бы не подвернувшийся случай. И случай тот, надо сказать, довольно загадочный.
Одному русскоязычному партократу показалось, что молодой прозаик Виктор Лихоносов слишком круто пошел в гору, надобно, дескать, осадить. Выбор пал на Канашкина: этот, дескать, все может, давай, доцент, проучи! И он «проучил», тиснув в альманахе «Кубань» статью «Куда бежит Троха?». Объективности ради нужно признать, статья‑то в основе своей была справедливая, может, с некоторыми передержками. Однако какой ор
поднялся в общественных кругах от Кубани до столицы! Из Москвы в Краснодар срочно пожаловал сам «Дядя Степа» и, прирожденно заикаясь, вопросил: «А где тут этот…?» — в его устах фамилия Канашкина прозвучала непотребно слуху…
