И в засуху бессмертники цветут... | страница 3



Ты опять втолковывал мне: «Пойми! Суметь за какие‑то две- три пятилетки, начав с нуля, создать массовое производство моторов, самолетов, танков, радиотехники, оптических прицелов без всяких там Цейсов — это чудо! А взрастить людей, овладевших всем этим, оснащенных знаниями, — еще большее чудо! Теперь же мы очень скоро одичаем… Под горку катиться — не крутой подъем брать… Падать легко и просто… Ни ума тебе, ни усилий…». Знания, постижение наук, кругозор дались тебе выстраданно, в муках, и ты хорошо знал высокую цену им, ты саркастически ехидничал в адрес отступников с высшим образованием: «Расплодившиеся на государственную дармовщину дипломники — интеллектуалы, «пе- рестроясь», тут же по — лакейски глумлением воздали Советской власти за эту дармовщину…». Сегодня мы сполна пожинаем плоды сего лакейского предательства. Говоря об одичании, ты еще не имел далеко не полных официальных данных ЮНЕСКО о двух миллионах бездомных детей в одной лишь России, без учета других территорий так называемого СНГ! Да, под горку, гремя и разваливаясь, мы катимся стремительно и безвольно…

Я затягиваю свое слово. Да ведь это лишь крохотная частица того, о чем я могу вспомнить.

Я хочу и поругать тебя: зачем ты не жалел своего сердца, придавая слишком большое для тебя — Знаменского — значение всякого рода бульканью окололитературных дрязг. Ты сам язвительно окрестил самовлюбленных мастеров сего малопочтенного времяпрепровождения убийственным обобщающим прозвищем «нарциссов — прохиндеев». Мы живем и работаем, не держа их в голове, не думая о них и не вспоминая. Их же и медом не корми, а дай им с постной христианской смиренностью пройтись наждаком по твоему сердцу. И, хочешь не хочешь, сердце кровоточит… Я всегда просил тебя: «…Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца».

Древняя мудрость о всесилии времени, все расставляющего по своим местам, вечна. «Материалист и вольтерьянец» Александр Сергеевич Пушкин взлелеял в своем русском сердце и оставил нам в наследство еще одну непреходящую истину: «…Душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит…». В совсем иную эпоху другой поэт повторит сию истину языком уже своего времени, пожелав, «умирая, воплотиться в пароходы, в строчки и в другие долгие дела».

Ты воплотил себя в своих строчках. След их в жизни долговечен. И в этом счастье творческого бытия…


Иван Бойко

СЛОВО О МАСТЕРЕ

«Он всегда был в центре внимания, где бы, в какой бы аудитории и в какой бы момент ни появился»