Сирена мечтательно улыбнулась.
– Да, кое-какие есть.
– Ну а я вам могу сказать точно, как все произошло – разумеется, только с медицинской точки зрения. С интервалом в несколько часов у вас были половые сношения с белым и чернокожим мужчинами. – Миссис Нейл не пыталась скрыть презрения, звучавшего в ее голосе. – Вот, как все произошло, милая леди. Что вы на это скажете? – спросила она.
Откинувшись в кресле, Сирена закрыла глаза, собираясь с духом.
– Только то, что то был самый прекрасный день в моей жизни. Этот мужчина… – Голос ее дрогнул.
Миссис Нейл показалось, что в темно-синих глазах молодой женщины блеснули слезы.
– Я любила его. И если б он захотел, осталась бы с ним.
В голосе Сирены прозвучала глубокая печаль, но акушерка не испытала прилива жалости. Если в ней и пробудились какие-то эмоции, то только отвращение к этой богатой и красивой женщине, которая сидела в кресле и, вертя на пальце кольцо, признавалась в греховном любовном приключении. Что та знала о жизни? О реальной жизни. О трудностях и одиночестве? О муках одиночества, которым нет конца? Они прилипают, как банный лист к заднице – так грубо, но верно выражалась ее старуха мать.
Миссис Нейл, глядя сквозь Сирену, произнесла странно-отрешенным голосом:
– Такие, как вы, никогда не поймут людей моего круга.
Несмотря на то, что в комнате было тепло, Сирену пробил озноб от этих слов. Ей отчаянно захотелось домой, к привычному безопасному окружению.
Воцарилось неловкое молчание, наконец миссис Нейл заговорила снова.
– Для меня не составит труда выяснить, кто вы на самом деле.
Сирена твердо встретила испытующий взгляд акушерки, но по спине пробежал холодок страха.
Миссис Нейл встала и показала жестом на близнецов. Улыбка пробежала по ее лицу.
– Не беспокойтесь, пожалуйста. Я только хочу помочь.
Сирена чувствовала себя совсем сбитой с толку, не понимая, может ли доверять женщине, которой так обязана.
– Ну же, взгляните на них получше.
– С радостью, – нервно отозвалась Сирена.
Девочки все еще спали, каждая – заботливо завернутая в шерстяное одеяльце.
Сирена приподнялась в кресле, подавшись вперед. Она не была готова к той нежности, что охватила ее при первом взгляде на дочь Николаса.
Девочка была само совершенство. Словно почувствовав взгляд матери, она зашевелилась и замахала перед розовым личиком пальчиками безупречной формы с беленькими ноготками. Тонкие золотистые волосики венчали головку. Хотя ее глаза были закрыты, маленький ротик – точь-в-точь розовый бутон – двигался, будто она посылала поцелуй.
