— Вы знаете, Феликс, что у меня иногда являются странные фантазии?
— О, барин волен иметь фантазии, какие ему заблагорассудится!
Репортер продолжал легкомысленным тоном, хотя сердце со страшною силою билось у него в груди.
— Сегодня утром мне попалась пуговица в таком месте, где она не должна быть… Я подозреваю, что владелец ее — господин Бернетт, и это глубоко интересует меня.
Лакей улыбнулся и наклонил голову, как человек, привыкший понимать все с полуслова.
— И мне думается, Феликс, — прибавил Редон, — что профессиональная тайна не помешает вам сообщить мне, насколько основательны мои подозрения? Впрочем, вот и само доказательство преступления!
Он развязал уголок своего платка, вынул оттуда пуговицу и показал ее слуге, который тотчас же ответил:
— Вы правы: эта пуговица от одежды господина Бернетта. Я видел у него такие же, с такой же точно надписью «Барров Т. Лондон». Я утверждаю это с тем большей уверенностью, что сегодня утром господин Бернетт, заметив, что не достает у панталон одной пуговицы, просил меня пришить ему другую на ее место, которое, впрочем, было вырвано вместе с пуговицей.
Эти слова чуть не свели с ума Редона, но он сдержался и произнес, не то смеясь, не то сердясь:
— Вот видите, какой плут этот англичанин. И выглядит, верно, хуже меня?
— Еще бы! Ему около сорока лет, он высок, напоминает боксера и носит дымчатые очки…
— Так он уехал?
— Да, сударь!
— И забрал свои сундуки, чемоданы?
— Чемодан и три английские ивовые корзины, покрытые просмоленным полотном.
— Хорошо, благодарю!.. Держите, Феликс! — сказал Редон, вручая третий луидор слуге, рассыпавшемуся в благодарностях.
Узнав все, что ему было нужно, Редон вышел из Павильона, заплатил за карету и помчался на станцию. Поезд только что отошел, пришлось около получаса дожидаться другого. Кстати, репортер вспомнил, что, кроме чашки чая, у него ничего не было во рту целый день, а время близилось к четырем часам. Он съел два сандвича, выпил стакан малаги, выкурил сигару и вскоре покатил в Париж. Пятьдесят минут спустя поезд остановился на станции Сен-Лазар. Справедливо полагая, что путешественники, едущие из Сен-Жермена, редко сами заботятся о багаже, он опросил сейчас же всех носильщиков, не принимали ли они вещей у господина, похожего на Бернетта, владельца трех ивовых корзин. Никто такого не видал. Редон, однако, не потерял мужества, памятуя, что терпение — необходимая черта всякого следователя, и продолжал расспрашивать, щедро давал на чай и в конце концов добился признания, что господин высокого роста, с бородой, похожий на англичанина, вышел на станции, но только с двумя корзинами.
