— Я увожу псину, — еще раз сказал Аркадий и задумчиво поглядел вверх. — Послушайте, барышня… Вы меня слышите?
— Иди, иди, — похлопал его по руке Юрий. — Мы тут как-нибудь сами…
— Марина, слезай! — сердито сказал Дима, когда Аркадий увел Барона. — Что ты болтаешься на суку, как повешенный?
Марина не отзывалась, и в лицо ей заглянуть не было никакой возможности. Юрий поднял камень, словно собирался сбить ее с ветки.
— Здесь не так уж и высоко! — продолжал увещевать ее Дима, покосившись на него. — Ты ничего себе не сломаешь. Не ставь нас в глупое положение!
Юрия очень позабавило это «нас». Девица наверняка ни жива ни мертва от страха, а братца это, видишь ли, ставит в глупое положение!
— Даже не знаю, что и делать! — обернулся к нему Дима и всплеснул руками подобно матери, извиняющейся за непослушного ребенка. — Эти женщины такие непредсказуемые!
— Ошибаетесь, — возразил Юрий. — Очень даже предсказуемые. Они созданы из инстинктов и условностей. Хотите, я в два счета сниму ее оттуда? — вполголоса предложил он.
— Да, — сказал Дима, не понимая еще, как развиваются события — в хорошем или в плохом направлении. — Хочу. Только боюсь, у вас не получится.
Юрий поглядел на него снисходительно, подбросил камень на ладони, подошел поближе к дереву, поднял голову и громко сказал:
— Снизу вы смотритесь очень пикантно. Это что на вас такое сиреневое? С кружавчиками? Белоруссия или Париж?
Он еще не успел договорить, а Марина уже полетела с дерева, как мешок с балластом, сброшенный с воздушного шара. Когда она приземлилась на песок, ее сарафан колоколом взметнулся вверх. Она села и обалдело уставилась на мужчин.
— Ну, вот! — сказал довольный собой Юрий. — Приземление прошло успешно. Я рад. И на будущее: держитесь подальше от Аркадия. И не только из-за собаки.
Он приложил руку к воображаемому козырьку и развернулся, чтобы уйти. Дима бросил на него растерянный взгляд, потом повернулся к Марине, молча и зло погрозив ей кулаком. Все это было так.., обидно, так унизительно, что она неожиданно сморщилась, как младенец, и заревела. Ревела она в голос и сделалась при этом такая страшная, что Дима поспешно загородил ее своим телом.
— Ну, вот! — с досадой сказал Юрий, возвращаясь. — Кажется, ваша сестра что-то себе отбила.
— Ничего-ничего! — засуетился Дима, не желая подпускать важного знакомого к красноносой Марине. Посмотрит на такую страсть, потом его даже гольфом не соблазнишь! — Думаю, все обойдется.
