— Почто! Не гоже въ спокоѣ быть!..
— Досидишься до лиха!
— Вѣстимо досидишься, атаманы! продолжалъ Чумаковъ… Пора намъ разсудить въ кругу: кàкъ славное казацкое житье-бытье завести на дѣдовъ ладъ? Посудите, порядите, умные, бывалые люди и честные атаманы. На тотъ рядъ и сполохъ битъ, на тотъ конецъ и рѣчь свою я заводилъ!.. Чтò порѣшите — тому и быть! А я слуга мipy!! Чумаковъ слѣзъ въ толпу…
Толпа загудѣла. Всѣ заговорили вдругъ.
— Золотыя твои рѣчи, Чумакъ! сказалъ молодой казакъ изъ ближайшихъ.
— Медъ точешь, молодецъ! прибавилъ другой.
— Ишь загалдѣли… замѣтилъ кто то, оглядываясь на толпу.
— Набрешутъ гораздо, а разсудятъ — что калено желѣзо въ воду ткнуть — одинъ пшикъ!
* * *
Надъ толпой поднялся подсаживаемый молодцами на скамейку старикъ Стратилатъ.
— Гляди, старый вылѣзъ. Слухай дѣдушку…
— Гэй! Атаманы! Возьми угомонъ!
— Гэй! Буде врать то! Аль въ Кieвѣ не слышно! кричали со всѣхъ сторонъ.
Смолкла понемногу толпа. Стратилатъ поклонился всѣмъ и заговорилъ.
— Поведу я рѣчь, дѣтушки, съизначала какъ разуму хватитъ… Вѣдомо всему станичному казачеству, яко мнѣ годовъ много… Кто сказываетъ десятый десятокъ къ концу идетъ, а кто, слышь, завѣряетъ, что давнымъ-де давно вышла пора костямъ твоимъ на упокой. А я молвлю: что успѣю-де, належуся еще въ досталь до суда-то Божьяго… А сколько-де мнѣ годовъ, того я не вѣдаю, и житiю, чтó послалъ мнѣ Господь, счета не велъ, грѣха сего на душу не прiялъ и безумiя въ томъ Богу не далъ…
— А ты не смазывай повозку-то… Время не терпитъ! сказалъ старшина Чика.
— Проселками то не води! Умаешь и себя и кругъ.
— Валяй на прямки, дѣдусь, что кружить-то по пусту!
— Не спѣши, люди православные… Не смазамшись, на дорогѣ сядешь… А безъ пути на прямки скакать, такъ невѣдомо куда прискачешь и придется тебѣ прохожаго человѣка опрашивать: куда-де занесла меня нелегкая и какъ званье мѣсту? И осмѣютъ люди!.. Коня-де умаялъ, а куда прискакалъ не вѣдаетъ.
— Невременное дѣло теперь смѣхоту заводить!
— Не гнѣвитесь, атаманы. Къ тому я о годахъ помянулъ своихъ, чтобъ свѣдали молодцы, сколь многое довелося мнѣ видѣть на вѣку моемъ. Вѣдомо вамъ, что совершилъ я многiе походы. Еще при царѣ бѣломъ Ѳеодорѣ наряжалъ я службу подъ Чигиринъ, будучи еще выросткомъ, и помнится билися мы люто съ туркой; бояринъ Ромодановскiй велъ насъ и двѣ рати разбили и весь край тотъ въ пустоту привели. И въ полтавскомъ побоищѣ по своей охотѣ и безъ наряду былъ я, дѣтушки, и получилъ самоличное спасибо отъ великаго императора Петра Алексѣевича, за то, что когда клюнулъ землю свейскiй то королевичъ, то я изъ первыхъ наскочилъ полонять его. Такъ вотъ, молодцы, уходился я гораздо и разума немало пособралъ, и смогу я нынѣ точно отвѣтствовать Чумаковой рѣчи, безъ урону чести моей… Вѣрно сказывалъ онъ объ старомъ житьѣ атаманства Яицкаго… Время, подлинно, устрашенной доблести! Но къ тому я рѣчь сведу, что времена тѣ не вернешь, да и не гоже вертать ихъ.
