Около полудня они были уже в гостиной г-жи Кнаус. Зиммер, смуглый брюнет с красивыми и выразительными черными глазами, сразу понравился и матери, и дочери; но в особенности понравился юной Торе двумя отличительными чертами своей личности: изяществом и скромностью. Эти два качества и красивая наружность делали его вполне привлекательным.
Разумеется, Тора заставила его рассказать про опасность, которой он подвергся в дороге, и Зиммер добродушно и серьезно, без хвастовства рассказал свой случай. Его действительно чуть не убили, он бежал, даже сапоги свои оставив добровольно в руках разбойников.
Пока Адельгейм о чем-то перешептывался с г-жой Кнаус у окна, Тора, беседуя наедине с Зиммером, расспросив его обо всем на свете, продолжала все-таки свои расспросы.
— Отчего вы так плохо, с таким странным произношением говорите по-немецки? — спросила она.
— Я слишком маленьким приехал в Россию, — ответил Зиммер.
— Так же, как и мы с братом! — воскликнула девушка. — Но все-таки мы, выучившись отлично по-русски, так же как и вы, все-таки сохранили произношение. Вы же изъясняетесь, как здешние русские, выучившиеся по-немецки уже после восшествия на престол императрицы, поняв, что этот язык им необходим в будущем, так как Россия должна же отныне сделаться полунемецким государством.
— Неужели вы думаете, что это возможно? — холодно выговорил вдруг Зиммер.
— Что?
— Чтобы Россия, огромная страна, православная и русская, сделалась совершенно немецкой и лютеранской[25]?
— Непременно! Все так говорят. Веру заставят всех переменить и сделаться лютеранами, а языку заставят учиться.
— А крестьяне? — спросил Зиммер, несколько улыбаясь.
— Понемножку и крестьян заставят. Говорят же в Германии крестьяне по-немецки.
Тора говорила все это утвердительно и твердо, как самую простую истину.
— И мы — я и вы, — как немцы, должны желать этого! — прибавила она.
— Конечно! — заявил Зиммер. — Но я думаю, что этого никогда не будет. Ведь вот вы, как и я, живя здесь долго в России, стали говорить отлично по-русски. И даже мы вот теперь, начав с немецкого языка, перешли на русский.
Тора засмеялась:
— Я, право, не знаю… Я и русских, и немцев одинаково люблю. А иногда даже бывает, что иной русский мне нравится больше немца. Наши все какие-то сонные. И вот я скажу правду: вас первого немца я нахожу мало похожим на всех. Вы мне напоминаете одного русского офицера и лицом, да и вообще что-то у вас есть похожее на него.
И затем Тора весело, отчасти кокетничая, спросила, едет ли Зиммер на север, когда и зачем.
