Работа эта необычная, в ней теснейшим образом переплетаются идеология и политика, теория и практика, она насыщена интересными идеями и фактами, нестандартным мышлением. Читатель в ней найдет ответы на многие вопросы нашей современной действительности, узнает много нового, интересного и, как мне кажется, после ее прочтения станет еще большим патриотом своего Отечества.
К. М. Мартыненко,
доктор исторических наук, профессор
Мировоззрение — смотреть на мир сквозь призму своих убеждений.
Каждый из читающих вправе спросить меня, написавшего эту книгу: "Ты зовешь нас отринуть существующие устои общественной жизни и построить новый строй общества. А кто ты такой, что ты собой представляешь и имеешь ли ты право на такую постановку вопроса?" Вопрос будет закономерным, и я хочу раскрыть перед читателем сокровенную суть моих личных убеждений. Начну с биографии, так как она тоже характеризует меня как человека.
Я родился в русской крестьянской семье в селе, затерянном в воронежской степи между Доном и Украиной. Отец, участник Великой Отечественной войны, закончил ее в Берлине, до войны работал шахтером, а после войны, всю оставшуюся жизнь, — плотником. Дед у меня тоже был плотником, известным на всю округу. Я с детства не расставался с плотничным инструментом, и в том, что стал профессиональным строителем, окончив сначала техникум, а затем институт, сказалось немалое влияние отца, человека немногословного, очень трудолюбивого и справедливого.
Сколько я себя помню, отец никогда меня не воспитывал словом. Воспитание оказывалось через его поступки, через его отношение к людям.
Отца уже нет, он умер в 1997 году, но его светлый образ, образ человека, любившего людей и стремившегося всегда помочь каждому в меру, а зачастую и сверх меры своих возможностей, всегда был и будет для меня примером. Моя мать, Приз Екатерина Ивановна (урожденная Савицкая), была не так эмоциональна, как отец, но обладала умом, поражавшим меня в детстве и юности, да и в более взрослые годы своей прозорливостью, предвидением в будущем непростых ситуаций, в которые я иногда попадал, когда поступал не по ее совету, а по своему усмотрению.
Но стремление к независимости в поступках и действиях, идущее от внутреннего анализа ситуации и принятия решения в зависимости от того, как подсказывает мой внутренний голос, моя душа, а не выгодность в совершении поступков с точки зрения внешних условий, осталось у меня на всю жизнь. Мне из‑за этого часто приходилось держать удары судьбы, но никогда я не изменял своему убеждению в оценке жизненных ситуаций. Многие мои друзья, мнение которых для меня всегда было небезразличным, укоряли меня в излишней упрямости и настойчивости, но я не стремился внутренне изменить себя, так как эти черты характера были лишь внешним проявлением моих внутренних установок нравственности, данных родителями, как я уже говорил, не в словах, а в поступках.
