Через день в лесу находят еще одну тщательно содранную кожу. Выглядит дико, и почему-то хочется набить кожу, как набивают кукол, чтобы она приобрела человеческие очертания, так неестественно выглядят пустая оболочка, в очертаниях которой угадываются руки и ноги. Как будто огромная змея поменяла шкуру.
Сразу определить, кто убит, невозможно - некто унес голову с собой. Путем обхода домов выясняется, что пропал молодой мужчина, и на этот раз маг. Одно дело - убить хрупкую девушку, и совсем другое - освежевать тридцатилетнего мужчину, здорового и полного сил, который наверняка стал бы сопротивляться. Сразу возникает версия, что убийц несколько, но у Гавейна в самом укромном уголке души рождается неумолимая уверенность в том, что все одновременно проще и страшнее.
Вечером прямо к порогу дома аппарирует спешно вызванный Руфус Скримджер. Потом они с Гавейном пьют чай на кухне, и Робардс рассказывает все, что знает, рассказывает обо всех подозрениях и сомнениях. Он боится, что начальник рассмеется в лицо, но Руфус, напротив, очень серьезен, и, выслушав коллегу, говорит:
- Боюсь, ты прав. Во всяком случае, недалеко ушел от истины, - и жестко добавляет: - Сегодня и пойдем. Хватит ждать.
Потом Гавейн смотрит, как Руфус пишет письмо, кладет пергамент в конверт и надписывает «Амелии Боунс. Лично в руки». Если они не вернутся, Амелия будет знать, что случилось. Словно читая мысли Гавейна, Скримджер говорит:
- В Аврорате я никому ничего не сказал. Во-первых, этим делом уже занимается местная полиция и, кажется, местное отделение Аврората. Правда, эти дуболомы все равно ничего не найдут. Я уже навел справки, кто там работает. Во-вторых, у нас нет доказательств, а с домыслами мы никому не нужны. Поэтому придется разбираться самим. Ты точно этого хочешь?
Гавейн утвердительно кивает.
Когда Гавейн видит высокую худую фигуру, древнюю, как само мироздание, алчущую свежей плоти, ненасытную и ужасающую, излучающую небывалую мощь и первобытный страх, так похожую на человека, но в тоже время без капли человеческого, он на секунду, кажется, забывает, как дышать. Но Руфус рядом вскидывает палочку, такую знакомую и родную, которая не раз спасала жизни, в том числе и ему, Гавейну. И вот уже пламя застилает взгляд, и Гавейн не видит и не чувствует ничего, только стену огня, в пламени которого, наверное, живут демоны, и только такой, как Руфус, может управлять ими, заставив подчиниться и исполнять его волю, и сейчас эти демоны пожирают существо, безжалостное, беспощадное и несущее смерть всякому, кто попадется на его пути. И когда пламя Адского огня, кажется, взмывает до самого неба, в мозгу Гавейна остается только одно слово, объясняющее все: «Вендиго».
