— Вы просматривали сегодняшние газеты?
— Был до такой степени занят, что просто не успел.
— Некоторые из них поместили снимки Баумфогеля, и почти все сообщили, что этот преступник схвачен и против него ведётся следствие. Как они докопались до сути дела?
— С помощью полковника Немироха. Кстати, явившиеся к нему за информацией журналисты знали намного больше, чем он мог им рассказать. Об этом побеспокоился Мечо Рушиньский, постаравшийся использовать их любопытство для саморекламы. Уверен, что не сегодня-завтра эти ушлые писаки доберутся и до прокуратуры.
— Но в газетных сообщениях не упоминается фамилия адвоката.
— Он достаточно хитёр, чтобы до поры до времени держаться в тени. Но будьте уверены: о каждом его шаге как защитника, о малейшем успехе печать будет звонить во все колокола.
— Тогда позвольте вас поздравить, пан подполковник. В его лице вы имеете достойного противника.
— Я счастлив, — уныло ответил Качановский.
— А я слегка разочарован и удивлён, — признался прокурор, — тем, что Мечо не счёл нужным ни зайти ко мне, ни позвонить. Ведь он же несом-ненно в курсе, что это я остановил свой выбор на его кандидатуре, когда подбирал адвоката для обвиняемого. Очень странно, что он молчит.
— Не заблуждайтесь на этот счёт, прокурор. Рушиньский — это хитрец, который ничего просто так не делает. Держу пари, что он готовится нанести ответный удар. Назначение защитником, видимо, не застало его врасплох, и он, похоже, прекрасно осведомлён, что этой честью обязан прежде всего не вам, а милиции. Поэтому первому обстрелу подверглись именно наши позиции, когда он бросил в атаку своих закадычных дружков судебных репортёров. Полковника Немироха они взяли на абордаж, и он был вынужден поделиться с ними частью информации. Но, честно говоря, журналисты не мешают нашему следствию.
— Вот именно. Я даже убеждён, что они могут оказать нам ценную помощь. В газеты начнут приходить многочисленные письма. Отзовутся свидетели из разных уголков страны. С печатью — и это не шутка ведут разговор на равных даже великие державы.
— Вы, как всегда, правы. Придут сотни и даже тысячи писем, в которых не будет ровным счётом ничего, что мы могли бы использовать для дела. Или ничего, о чём мы бы уже не знали. Зато каждое письмо надо будет внимательно прочитать и не менее внимательно проверить. Я знаю, как это бывает, из многолетней практики. Только кому придётся всем этим заниматься? Вы угадали — вашему покорному слуге Качановскому.
