— Понимаю и догадываюсь также, что вы не поверили ни одному моему слову.
— Я уже один раз объяснил, что моё личное мнение не имеет в данном случае никакого значения.
— Сколько я должен за юридическую консультацию?
— Никакой консультации я не давал. Мы просто побеседовали на интересующую вас тему. Нельзя рассматривать в качестве консультации мой совет обратиться в милицию.
Станислав Врублевский поднялся со стула.
— Завтра поеду к подполковнику Качановскому. Благодарю вас за всё, пан меценас.
«Посетитель был настолько тактичен, — подумал Рушиньский, оставшись один, — что даже не пытался всучить мне деньги».
В «кабинет» просунулась седая голова пана Франтишека.
— Ну что? — спросил курьер. — Разве я не говорил, что он законченный псих?
— Намного хуже, — ответил адвокат.
— Как это?
— Оказалось, что он был во время оккупации шефом гестапо в Брадомске. Это человек, на совести которого смерть сотен, а может быть, и тысяч людей.
— И вы спокойно выпустили его отсюда? Надо было как-нибудь дать мне знать. Я бы мигом домчался до милиции. От нас бы эта пташка не улетела.
— О чём ты, Франтишек, разглагольствуешь? Ты считаешь, что адвокат обязан доносить на своего клиента, доверившего ему самое сокровенное?
— Но ведь он гестаповец!
— Он пришёл сюда не как гестаповец, а как клиент.
— Уж я бы показал ему, где раки зимуют!
— Я бы тоже. Не раздумывая, первый задержал бы его, например, на улице, знай я наверняка, что вижу перед собой шефа гестапо в Брадомске. Но не в юридической консультации, куда человек, кем бы он ни был, приходит в надежде получить помощь.
— А теперь он исчез, ищи ветра в поле.
— Он не убежит, пан Франтишек, можете не беспокоиться. Я предвижу, что он сам обратится в милицию, поскольку у него уже земля горит под ногами. Ну, а если не обратится, то рано или поздно они его всё равно найдут.
— Такой, как он, изменит внешность, перекрасится. Я где-то читал, что изменяют даже форму носа.
— Форму носа, допустим, можно изменить. Но ты же видел на, его лице родимое пятно, похожее на гусеницу? Тёмно-красную метку, на правой щеке? Её невозможно устранить.
— Хороший врач сделает ему щёчку как конфетку. Денег у таких гестаповцев, наверно, куры не клюют. Подыщет хирурга, не задающего лишних вопросов, и за золотишко или доллары тот сделает такую операцию, что пальчики оближешь.
— И тем не менее от этого было бы мало проку. Вместо удалённого родимого пятна на том же самом месте обязательно должен, остаться шрам точно такой же формы и цвета. Разве что чуть-чуть посветлее.
